Россия и ее империя. 1450–1801

В течение короткого царствования Павла I статусу дворянства был нанесен урон. Император восстановил обязательную службу, внес поправки в Жалованную грамоту, урезав полномочия дворян на губернском и уездном уровне, восстановил для них телесные наказания. С целью исключить соперничество придворных партий, был издан указ о престолонаследии. Александр I отменил эти решения, но продолжил переустройство органов власти и насыщение их профессионалами, что стало определяющим обстоятельством для судеб дворянства в XIX веке.

КУЛЬТУРА, СПЛОЧЕННОСТЬ, ГОСУДАРСТВЕННАЯ ПОЛИТИКА

Джонатан Поуис напоминает о том, как важен стиль жизни для поддержания сплоченности той или иной социальной группы. Это понятие может включать в себя одежду, образование, модели брака, язык, досуг, а также объединяющий миф или чувство собственного достоинства. Все вышеперечисленное имело особую важность для складывания дворянского сословия в условиях экономического и этнического разнообразия, которым отличалась Россия. Проблема не была чисто российской: в XVII веке польско-литовская шляхта (католическая, православная, польская, литовская, украинская) выработала идею собственной идентичности, выражавшейся в одежде и идеологии, чтобы замаскировать громадное экономическое неравенство и региональное разнообразие. Согласно этой идеологии, получившей название «сарматизм», польские шляхтичи происходили от древних сарматских воинов и сохраняли братское единство, независимо от своего достатка. В сейме магнаты и бедные сельские дворяне (часто находившиеся в патрон-клиентских отношениях) именовали друг друга «братьями»; из одежды предпочитались кафтаны в турецком стиле и широкие пояса. В XVIII веке многие шляхтичи, видя в сарматизме консервативное мировоззрение, препятствующее переменам, носили европейские сюртуки, проникались культурой Просвещения, брали на вооружение риторику национального сопротивления. Для русского дворянства в этом столетии идея идентичности основывалась на принадлежности к европейской культуре.

По одежде, языку и образованию дворянство отличалось не только от податного населения, но также от духовенства и купечества. Как говорилось выше, русские епископы в XVIII веке были высокообразованными людьми, испытавшими влияние Просвещения, стоявшими в социальном и культурном отношении на одном уровне с придворной знатью, приходское же духовенство, хуже образованное, представляло собой более замкнутую социальную группу. Точно так же многие купцы перенимали европейскую одежду и культуру, стремились сделаться дворянами. Но в большинстве своем они получали более практическое образование, носили более строгую одежду, вели в своих усадьбах (не имея обширных поместий и не используя крепостного труда) хозяйство, близкое к натуральному. Лишь немногие высокообразованные разночинцы, наподобие Ломоносова и Тредиаковского, могли стать наравне с дворянами благодаря научному или литературному таланту.

На протяжении всего столетия государство способствовало европеизации элиты. С точки зрения Петра I, европейское образование и европейский образ жизни позволяли сформировать элиту, ориентированную на службу. По словам Яна Кусбера, для Екатерины II усвоение дворянами идей Просвещения и светских манер помогало создать упорядоченное всеимперское дворянство, по аналогии с рационально спланированными городами и садами ее империи и в соответствии с основополагающим мифом об империи как гармонично устроенном саде. Законодательство и институты, призванные привить европейскую культуру, учреждались центральной властью. Уже в 1697 и 1700–1702 годах были изданы указы, требовавшие от представителей высших слоев общества (то есть тех, кто не относился к крестьянам), как мужчин, так и женщин, носить североевропейскую одежду. «Юности честное зерцало» (1717), руководство по этикету, составленное на основе европейских трудов того времени, знакомило молодых российских дворян с европейской культурой поведения. Предполагалось, что они научатся должным образом вести себя при дворе, танцевать, принимать пищу за столом, обходительно беседовать, говорить на иностранных языках. Следовало уважительно относиться к старшим, особенно покровителям. В отличие от «Домостроя» XVI века благочестию и религиозности уделялось мало внимания – во всяком случае, когда речь шла о мужчинах. Что касается женщин, то они должны были усвоить европейские манеры, приобрести навыки беседы, научиться танцевать – но, кроме того, соответствовать традиционным стандартам. Благочестие для авторов «Зерцала» было важнейшей женской добродетелью, за ним следовали смирение, целомудрие, и – главное – молчаливость.