Россия и Ливония в конце XV века: Истоки конфликта

Таким образом, Новгород и Новгородская земля наряду с Псковом на протяжении ХІІ–ХV вв. образовали между православным и католическим культурно-историческими пространствами нечто вроде «буфера», в пределах которого самим ходом исторического развития этих двух наделенных ярко выраженными типологическими особенностями «миров» были созданы объективные условия для их продуктивного контакта. Даже при таких обстоятельствах полностью избегать конфликтов не удавалось. В основном они предопределялись хозяйственной деятельностью приграничного населения в условиях сложного ландшафта (леса, болота, озера) и «прозрачности» границ, а также коллизиями торгово-предпринимательской практики русских и ливонских городов. Пограничные стычки сопровождались проявлениями насилия и жестокости сторон, но, как правило, были кратковременны и не приводили к существенным переделам границ.

В первой половине XV в. в связи с успехами псковской внутренней колонизации обстановка на границе стала стремительно накаляться. Возникла «проблема Пурнау», оказавшаяся неразрешимой из-за обоюдных претензий на эту область Ливонского ордена и Пскова. Орден, ослабленный войнами с Литвой и внутренними потрясениями, не имел возможности отстоять свои интересы и воспрепятствовать освоению приграничных территорий псковскими крестьянами, но и Пскову не удавалось заручиться действенной поддержкой соперничавшего с ним Новгорода и предотвращать рейды ливонцев в пределы его новых владений. Баланс оказался нарушенным, когда власти Пскова обратились за помощью к великому князю Московскому Ивану III и нашли в нем государя, способного защитить интересы псковичей в обмен на признание за ним статуса сюзерена. Последовавшая вскоре победа Пскова над Ливонским орденом и договор 1463 г. повлекли за собой первый после 1224 г. существенный передел линии границы, и Пурнау, ставший частью псковских владений, на много десятилетий превратился в арену ожесточенных русско-ливонских столкновений, где не было пощады ни правому, ни виноватому.

Обстоятельства, сопровождавшие укрепление власти Ивана III над Псковом, послужили прелюдией к тем глобальным изменениям, которые произошли после вхождения Великого Новгорода в 1478 г. в состав Московской Руси. Государство Ивана III, чьи границы теперь простирались вплоть до границ Ливонии, представляло собой совсем иную, нежели Новгород, «модель» общественного состояния. А потому вскоре после подчинения его Москве все то, что было связано с традициями новгородской «старины», стало последовательно разрушаться представителями великокняжеской администрации. Тем самым специфическая контактная зона православного и католического миров оказалась на грани уничтожения. Вместе с тем был нарушен тот самый баланс, который обеспечивал относительную стабильность международного положения Северо-Западной Руси и Ливонии с XII до середины XV в.

Осуществляя «подгонку» общественного уклада Новгорода к московскому «стандарту», Иван III вряд ли покушался на Ливонию. Он хорошо представлял себе экономическую и стратегическую значимость этой страны и понимал, что в условиях ограничения международных контактов Новгорода именно ей предстояло стать тем звеном, которое соединяло Московию со странами Западной Европы. К тому же все помыслы великого князя были заняты завершением собирания русских земель, покорением Казани и борьбой с Великим княжеством Литовским. А потому единственное, чего он мог серьезно опасаться, касалось возможности объединения его главных противников, польско-литовских Ягеллонов с ливонскими ландсгеррами.