Россия – Крым – Украина. Опыт взаимоотношений в годы революции и Гражданской войны

Абсолютная зависимость Краевого Крымского правительства сразу от двух взаимодополняющих друг друга могущественных сил – интервентов Антанты и Добровольческой армии (между ними, правда, были определенные, но не принципиальные разногласия), идейнополитические и военные позиции и стратегические планы которых совпадали – возрождение единой и неделимой России, – связывала руки местным политикам. Во всех вопросах, в том числе и в отношениях с Украиной, они должны были послушно следовать в фарватере политики господствовавших сил. Так что вектор Крым – Украина был, по существу, блокирован.

Впрочем, наверное, в данном случае можно согласиться с выводами историков, основанными на мемуарных документах деятелей той эпохи, согласно которым правительство С.С. Крыма определяло свой статус как краевое, т. е. территориально-административное, а не государственное[256]. И действительно, руководитель внешнеполитического ведомства подчеркивал, что наименование Министерства зарубежных стран было изменено на Министерство внешних отношений, чтобы «уничтожить даже допущение, якобы мы проводим свою особую местную “иностранную политику”»[257].

Для прояснения роли в событиях того времени Крымского правительства определенное значение имеет составленная в мае 1919 г. министром внешних сношений справка. В документе весьма откровенно (и думается, объективно) отмечено: «Крымское правительство имело задачею упрочить связь оторванной немцами и сепаратистским правительством ген. Сулькевича части территории России (Крыма. -

B. С.) со всею остальною Россиею, основываясь на началах русской государственности во внутренней политике и верности союзникам во внешней политике». Однако правительство С.С. Крыма лишено было собственной военной силы. Приняв власть во время немецкой оккупации, перед самым уходом немецких войск, правительство ввиду создавшегося изнутри взрыва большевизма «обратилось за воинской помощью к той единственной представительнице русской воинской силы, какою являлась на юге России Д.А. (Добровольческая армия. – В.С.). Генерал Деникин ответил сочувственно на обращение правительства»[258].

Продолжая анализ, М.М. Винавер довольно логично констатировал: «Крымское правительство, так же как и Д.А., как и все антибольшевистские силы России, рассчитывало с момента перемирия на помощь союзников. На долю Крымского правительства ввиду особого положения Севастополя выпало тесное и близкое общение с союзниками. Правительство старалось использовать его как для осведомления союзников о положении России и необходимости общей интервенции, так и для воздействия с целью добиться участия союзников в защите Крыма совместно с Д.А.». Однако справка завершалась неутешительным выводом о причинах неудачи, последовавшей уже весной 1919 г.: «Бессилие Д.А., с одной стороны, и общий поворот в стане союзников в сторону, враждебную интервенции, с другой, – решили участь Крыма и пресекли усилия Крымского правительства к воссоединению этой окраины с остальной антибольшевистской Россией»[259].

К этому следует добавить, что в планах Антанты Крым, конечно же, не был ни конечной точкой, ни самоцелью, а лишь плацдармом для дальнейшего продвижения в северном направлении, т. е. и в Украину.

Пребывая в эйфории после победы над Четверным союзом, но маскируя свои намерения решениями конференции в Яссах (Румыния), где белогвардейцы, правые партии, прежде всего кадеты, просили оказать военную помощь в борьбе с большевиками, Антанта планировала безотлагательно направить на Юг Украины, в Одессу интервенционистский корпус и направить его на оккупацию Киева и Харькова[260], координируя наступательные операции с действиями сил Англии, США, Японии и других стран, а также белогвардейцев во всех других регионах российского постимперского пространства.

22 ноября в Киев был назначен консулом с особыми полномочиями Э. Энно, который взялся энергично «хозяйничать» в регионе. Среди прочих дипломатических акций было предупреждение немецким оккупантам об ответственности на контролируемой ими до прихода сил Антанты территории за возможные революционные выступления и за продажу или передачу оружия повстанцам. Тогда же генерала Бертелло назначили командующим войсками Антанты на Юге России и Румынии. В его распоряжение для начала операций были предоставлены три французские дивизии с расчетом на последующее пополнение румынскими и другими войсками.

27 ноября корабли Антанты появились в Одесском порту. В город начали стягиваться французские, греческие, польские, сербские и белогвардейские подразделения. 9 декабря английские военные корабли вошли в порт Николаева.

Одесса была превращена в опорную базу сухопутных войск интервентов, а Севастополь – в военно-морскую базу. В Одесском порту находились французские, английские, итальянские корабли – броненосец «Мирабо», 4 крейсера, 5 миноносцев. Общее количество войск интервентов в Одессе составляло 45 тыс. человек[261].