Россия между революцией и контрреволюцией. Холодный восточный ветер 4

Пока центроверх был силён и имел ярко выраженный репрессивный характер, «среднестремительная» тенденция не могла реализоваться полностью. Однако она постоянно усиливалась, что находило отражение, например, в росте числа в ЦК руководителей ведомств, обкомов, крайкомов КПСС и республиканских партий (с 20 % в 1939 г. до 50 % в 1952 г.).

XX съезд должен был решить все эти обострившиеся противоречия. На этом пути стоял репрессивный центроверх, возникший на ранней, сталинской фазе развития исторического коммунизма. Его демонтаж в интересах, прежде всего, номенклатуры (обеспечение физической безопасности и укрепление социальных и экономических гарантий бытия, с одной стороны, и выпускание социального пара в условиях нарастания социальной сложности и напряжённости, с другой), и стал задачей № 1 XX съезда КПСС. Ну а уже её решение-исполнение «полночным ковбоем» (в «антисемиточке») от КПСС Хрущёвым в соответствии с его интеллектом, темпераментом и биографией — это уже конкретика (в данной статье я сознательно оставляю «за кадром» вопросы о составе той группы, которая готовила доклад Хрущёву и таким образом вела «кукурузника», о её международных связях с правыми и левыми глобалистами, западными спецслужбами и иными структурами). И именно эта конкретика определила и позицию Хрущёва после XX съезда, и его дальнейшую властную судьбу.

Качество любой господствующей группы как господствующей определяется властными, социальными и экономическими гарантиями её бытия. И разумеется, физическими. Последнее дополнение кажется странным, но именно этих гарантий не имела советская номенклатура вплоть до смерти Сталина. О каком превращении в слой для себя может идти речь без физических гарантий для отдельного представителя этого слоя и членов его семьи? В связи с этим первая фаза борьбы номенклатуры за превращение в квазикласс (1945–1953 гг.) развивалась как борьба за обеспечение физических гарантий. Что и было обеспечено смертью Сталина (или со смертью Сталина). Это роспуск «троек» (народу об этом сообщили только в 1956 г.), решение о том, что члена ЦК можно арестовать только по решению ЦК, ликвидация Особого совещания при МВД в сентябре 1953 г., пересмотр Ленинградского дела в 1954 г., начало реабилитации — 16 тыс. человек в конце 1955 г. и т. д. Однако чтобы сделать это обеспечение необратимым, надо было, во-первых, демонтировать и ослабить репрессивный аппарат в целом, который при Хозяине играл относительно автономную роль по отношению к другим силам параллелограмма (партаппарат, Совет министров армия), поставить его под контроль партаппарата; во-вторых, официально осудить репрессии, свалив всю вину на Сталина. Связанная с этим селективная реабилитация живых и мёртвых, разоблачение «культа», «бериевских» и «сталинских» палачей должны были придать процессу необратимый характер. XX съезд как раз и зафиксировал это публично, став ударом по реликтам ранней стадии, они же — личные конкуренты Хрущёва.

Конец подсталинского «параллелограмма сил»

Изменение положения репрессивных органов как необходимое условие превращения номенклатуры в слой для себя, было одним из необходимых условий, но не единственным и тем более недостаточным. Должна была произойти полная иерархизация всех основных оргсегментов номенклатуры. Трансформация требовала не просто решения структурных противоречий этого слоя, но решения в чью-то пользу и за чей-то счёт, т. е. в ущерб каким-то сегментам этого слоя. Только так, выстраивая иерархию сегментов, на основе иерархизации номенклатура могла превратиться в квазикласс. И это тоже предполагало изменение сталинского порядка с последующей фиксацией на съезде.

Сталинская конфигурация власти была «параллелограммом сил»: партаппарат, госбезопасность, Совет министров и армия. Над всем этим возвышался Сталин, игравший на противоречиях и равновесии различных «углов». Естественным кажется предположить, что главным углом был партаппарат, и во многом это действительно было так, особенно по мере срастания его с хозяйственными органами. Однако партаппарат «чистили» так же, как любую другую структуру, тем более что в 1940-е годы Сталин стал переносить центр тяжести власти в наркоматы (министерства), т. е. в зону того, что выполняло функцию исполнительной власти, а сам занял должность предсовмина. Не случайно именно эту должность выбрал в 1953 г. и Маленков, полагая её более важной, — и ошибся. Парт(хоз)аппарат набрал силу и нуждался в лидере. Таким лидером и стал Хрущёв, который в 1954 г. в ответ на жесточайшую критику Маленковым партаппарата в повисшей тишине, произнёс: «Всё это, конечно, верно, Георгий Максимилианович. Но аппарат — это наша опора». И бурные аплодисменты аппаратчиков.