Россия на краю. Воображаемые географии и постсоветская идентичность

Различия между двумя видами тоталитаризма, утверждает Рыклин, необходимо осознать полностью на тот случай, если постсоветская Москва когда-нибудь сможет проявить волю к выходу за пределы гнетущего массового конформизма, который был характерен для нее большую часть ХХ века. В начале XXI века конформистский облик русских масс, описанный Беньямином, возродился вновь; теперь это не молодое ликующее лицо, а злая, старая, невежественная харя; теперь это не коммунист-идеалист, а крайне правый русский православный ортодокс. Первый звонок прозвучал в 2003 году, когда вандалы разгромили выставку постмодернистского искусства «Осторожно, религия!». Значит, этот массовый менталитет еще вполне жив, хотя сейчас он и поддерживает другую идеологию. Рыклин отреагировал на это событие в книге «Свастика, крест, звезда», где предупредил россиян об опасности их склонности к самоизоляции, перефразируя Уинстона Черчилля: «Над Россией медленно опускается культурный железный занавес», и Карла Маркса: «Призрак бродит по России, призрак религиозного национализма и нетерпимости». Россия в своей приверженности догматизму перекрасилась, сменив одну ортодоксию на другую[79].

* * *

Следующим после диагноза психологических структур сталинской Москвы шагом Рыклина является самодиагностика, осознание «Сталина-в-себе» (ПЛ, 265). Он завершает «Пространства ликования» рассказом о пяти снах, приснившихся ему в июне 2000 – марте 2001 года. В них он видит себя в прежнем СССР и в современных постсоветских пространствах, с вождями и знаменитостями, которые одновременно и олицетворяют советские идеалы, и противоречат им. Здесь стоит отметить, что бывший офицер КГБ В. Путин начал исполнять обязанности президента в январе 2000 года и официально был избран в марте 2000 года, незадолго до начала сновидений Рыклина. Рыклин изучает в собственном подсознании символическое значение различных советских пространств и персонажей. В этих снах он испытывает сложные и смешанные чувства: страх, ностальгию, сопричастность советскому прошлому и постсоветскому настоящему и смятение по поводу «переоценки ценностей», происшедшей после распада Советского Союза. Хронологическая последовательность снов следующая.

Сон 1 (16 июня 2000 года). Рыклин возвращается на поезде в Ленинград. Пробудившись от глубокого сна, он оказывается в непонятном месте. Он проверяет, не украли ли его бумажник. Бумажник цел. Он выходит из поезда и обнаруживает, что находится не в Ленинграде, как следовало ожидать, а в Баку. Может быть, он сел на поезд Москва – Баку и проспал Ленинград. Он едет в аэропорт, чтобы купить билет на самолет, и видит, что аэропорт построен в помпезном сталинском стиле. Охрана впускает его в здание аэропорта, но, выходя, он не может найти нужный выход-портал: за одними дверями репетирует огромный женский хор, за другими девочки из детсадов выстраиваются в геометрические фигуры. Рыклин наконец находит выход на улицу, забывает о билетах и теряет интерес к тому, что произойдет дальше. Его охватывает облегчение.

Сон 2 (8 августа 2000 года). Рыклину подарили книгу, в которой рассказывается о приватизации объектов советской космонавтики, на которую он должен написать платную рецензию. Листая книгу «не то на космодроме, не то в холле гостиницы» (ПЛ, 267), он видит советского космонавта Леонова: «Я хочу сказать Леонову, что с детства знаю его как первого человека, вышедшего в открытый космос, но чувствую, что ему это совершенно безразлично» (ПЛ, 267). К тому же Леонов злится, что ему не сказали о приватизации.

Сон 3 (25 августа 2000 года). В Москве на юбилее мэра Юрия Лужкова показывают фильм о подвигах юбиляра. Рыклин радует высокопоставленного гостя, увешанного наградами маршала, уверением, что молодежь никогда не ругает советское прошлое (но «забывает» сказать, что оно ей совершенно безразлично). Рыклин оказывается в сауне с телеведущим Киселевым, который дает ему вешалку с просьбой не рассказывать, в каком элитном месте они находятся. Рыклин чувствует себя чужим.

Сон 4 (15 февраля 2001 года). На берегу реки, напоминающем Рыклину набережную в немецком городе Бремене, он с женой, художницей и поэтессой Анной Альчук (псевдоним Анны Михальчук, 1955–2008), собирает красивые камни. Им попадаются старые медали сталинских времен и красные членские билеты КПСС. Рыклин не уверен, клад это или хлам.

Сон 5 (27 марта 2001 года). Рыклин оказывается в свите Сталина и рисует приторный портрет вождя: «Это очень доброжелательный человек, которого обожает его окружение». Дальше: «Сталин очень любит сладости, их ему готовят в огромных количествах». Сталин «в основном наблюдает за нами со стороны и лишь изредка… и неохотно берет пирожное» (ПЛ, 265). Сталин просит, чтобы Рыклин назвал его, Сталина, любимые сладости. Согласно сну Рыклина, Сталин обожает чурчхелу, но здесь рыклинское «бессознательное протаскивает в число любимых им с детства блюд также “торт с орехами в меду”. На самом деле имеется в виду “тейглах”, блюдо еврейской кухни, которое бабушка присылала нам на праздники в детстве» (ПЛ, 266).