Россия на пороге Нового времени. (Очерки политической истории России первой трети XVI в.)

С Дитрихом Шонбергом к Альбрехту Бранденбургскому 22 апреля отпущен был русский посол Елизар Сергеев, который должен был разъяснить гроссмейстеру Ордена позицию русского правительства. 1 августа Сергеев вернулся в Москву и сообщил, что Орден пока еще не готов к войне с Польшей, что он еще ждет результатов посредничества императора в его споре с Сигизмундом[709]. Переговоры в Крулевце с папским легатом Николаем Шонбергом (братом Дитриха) не дали никакого эффекта. Альбрехт решительно настаивал на возвращении Польшей земель, которые он считал орденскими владениями[710].

Летом 1518 г. Василий III готовился к продолжению войны с Великим княжеством Литовским. Он решил нанести ответный удар на литовское вторжение 1517 г. И на этот раз (как перед последним походом на Смоленск) походу предшествовала широкая церковная подготовка. 2 июля (на праздник Риз Положения) состоялась торжественная церемония переноса икон Спаса и Божьей матери из Владимира в Москву. Шествие проходило с «псалмопением и молебны»[711].

К этому времени в Москву вернулся после майской поездки на Волок Василий III, куда он ездил «на потеху» с братьями Семеном и Андреем, и в Троицу «помолитися и благословитися, хотя поити на…Жихдимонта». После возвращения великий князь отдал распоряжение «поновити» старые иконы, а также сделать к ним «киоты и пелены»[712].

Однако неожиданные события заставили московского государя воздержаться от личного участия в предполагавшемся походе. В Петров пост (до 29 июня) и после него лили непрерывные дожди, вызвавшие наводнения и гибель хлебов. А 26 июня неожиданно умер брат Семен[713]. Калужский удел, возможно, поступил к великому князю еще раньше[714]. Возникают сильные подозрения, что Семен Иванович (проявлявший еще в 1511 г. желание бежать в Литву) отправлен был на тот свет не без содействия великого князя[715].

Военная кампания началась посылкой в июне из Лук к Полоцку новгородского наместника В. В. Шуйского с войсками. Из Смоленска в Литовскую землю двинулась рать князя М. В. Горбатого, из Стародуба — полки князя Семена Федотовича Курбского, с Белой к Витебску — князе A. Д. Курбского и А. Б. Горбатого. По русским сведениям, B. В. Шуйский пожег полоцкие посады, князь М. В. Горбатый и другие воеводы, пройдя Молодечно, Марков и Лебедев, «воевали Литовскую землю и по самую Вильню» (не дойдя до нее 30 верст). Семен Курбский воевал в районе Слуцка, Минска, Новгородка и Могилева, князья Андрей Курбский и Андрей Горбатый «пожгли» острог у Витебска. В августе воеводы вернулись «и сташа на рубежах»[716].

Несмотря на победную реляцию посла Василия III Мухаммед-Гирею, в действительности набег не был столь удачным. По псковским сведениям, пушечный обстрел Полоцка, осажденного новгородскими полками В. Шуйского и псковскими И. Шуйского, больших результатов не дал. А тут еще к осажденным подоспела помощь от Сигизмунда. Литовский воевода Волынец ударил по русским полкам «и потопоша их много в Двине. И отъидоша от Полоцка, ничтоже получи»[717].

По литовскому рассказу, под Полоцком Альбрехт Гаштольд разбил отряд в 15 тыс. русских, а Юрий Радзивилл — в 5 тыс. человек. В плен якобы попали князья Иван Бухнер (Буйнос) Ростовский, Александр Кашин и до 200–300 человек воинов[718]. Словом, никакого реального влияния ни на ход войны, ни на дипломатические переговоры военные действия 1517 и 1518 гг. не имели[719].

В самый разгар летней кампании, 27 июля 1518 г., в Москву вернулся из поездки в Инсбрук В. С. Племянников в сопровождении имперского посла Франческо да Колло. Теперь имперского представителя сопровождал и папский легат Антоний де Конти («От Комит»)[720]. Крупные успехи Селима I (захват Египта) и его прямая угроза европейским державам заставляли Империю и папу предпринять новую попытку склонить московского государя к борьбе с турками или во всяком случае добиться замирения его с Сигизмундом. Если не Россия, то во всяком случае Польша должна, по мысли императора и папы, стать барьером на дальнейшем пути турок в Европу.

Было и еще одно обстоятельство, объясняющее появление папской миссии в Москве. После бесед в столице России Д. Шонберга у того создалось впечатление (ошибочное), что здесь склоняются к принятию унии с католической церковью[721]. Это было сообщено в Рим. И 4 июня Лев X направил буллу Василию III, содержащую предложения участвовать в «крестовом походе» против турок и, кроме того, вступить в лоно католической церкви[722]. Послание до Василия III не дошло, а иллюзии в Риме оставались. Ф. да Колло повидал пользовавшегося известным влиянием при московском дворе ученого-медика Николая Булева, сторонника идеи соединения церквей. Разговоры с ним также могли содействовать созданию впечатления у папского и имперского дипломатов о наличии на Руси прокатолических тенденций.