Россия – наша любовь

За относительно короткое время нам удалось преодолеть недоверие Марии Александровны (нужно было видеть, с какой радостью она взяла в руки подаренный нами и изданный в издательстве «Чительник» в серии «Нике» сборник избранных произведений!), благодаря чему мы получили все машинописные тексты Платонова с исправлениями, сделанными рукой Марии Александровны, с целыми фрагментами, удаленными цензурой или редактором, а также неопубликованный роман «Джан». После того, как мы привезли все это в Варшаву, выяснилось, что товарищ Хелена Заторская издала постановление, запрещающее публикацию всего, что в виде книги не было издано в СССР. Таким образом нам пришлось отложить роман «Джан» до тех пор, пока он не появился с одобрения Гослита. Однако другие произведения, подготовленные в ксерокопиях из книг разных лет, все-таки удалось опубликовать на польском языке. Всего с 1965 по 1981 год в издательстве «Чительник» вышло пять томов прозы Платонова[173]. Тем временем его творчеством заинтересовались русисты из Европы и США. Кто-то получил кружившие по Москве в форме самиздата тексты «Чевенгура», «Котлована» и сценические произведения и издал их без согласия наследников.

Мы также познакомились почти со всеми платоноведами, которых становилось все больше и больше. Одним из первых и лучше всех знавших творчество писателя был Лева Шубин, чья очень интересная работа появилась в «Воплях», как называли ежемесячник «Вопросы литературы». Лева работал в издательстве «Советский писатель», он принадлежал к той плеяде русских, которых отличает огромная личная культура и независимость мышления. Кроме того, он был чрезвычайно дружелюбен, поэтому между нами мгновенно возникло ощущение симпатии. Он без колебаний делился своими знаниями о писателе и ничего не скрывал из соображений конкуренции. (Его книга об Андрее Платонове вышла посмертно).

Однажды, чтобы показать нам скульптуру Платонова из дерева, он привел нас к скульптору Федору Шубину – человеку, который официально не был признан достойным членом Союза художников и не имел права выставляться в галереях.

Однако больше всего дала нам Мария Александровна. Она оказалась одной из тех замечательных вдов, которые не боялись преследований и были готовы пожертвовать всем, чтобы сохранить каждую страницу, написанную рукой своего мужа. Именно благодаря ей сохранилась большая часть наследия Андрея Платонова, ныне признанного классика русской прозы. К сожалению, по ее словам, один чемодан с рукописями был утерян во время эвакуации всей семьи в Уфу в 1941 году.

Быть у нее гостями было не так уж легко, о чем уже говорилось. Мы все время ощущали себя подцензурными: она внимательно слушала то, что мы говорили, расспрашивала о намерениях. Неохотно затрагивала личные вопросы – арест сына и освобождение его из тюрьмы, когда его отпустили домой на последней стадии чахотки, которой он заразил отца. Платон скончался дома на Тверском бульваре 4 января 1943 года; Андрей Платонов с фронта приехал на похороны, которые прошли на Армянском кладбище в Москве[174].

Еще более уклончиво она рассказывала о внуке, с которым она не поддерживала связь. В первую очередь ее волновала Маша, родившаяся сразу после войны[175], обожаемая и так похожая на своего отца. Она переживала за ее будущее, переживала из-за ее неудачного брака. Она упорно отрицала слухи о том, что Платонов якобы в конце жизни зарабатывал на жизнь в качестве дворника и его часто видели с метлой во дворе своего дома. С еще большей страстью она отрицала, что он был неумерен в алкоголе, что подтверждают все, кто знал его ближе. А ведь как не пить в атмосфере постоянных атак? Критики находили грехи во всем, что выходило из-под его пера (читая сегодня эти мерзкие инсинуации, трудно даже понять примитивные аргументы, целью которых было лишить писателя достоинства и средств к существованию. Кого должен оскорблять тот факт, что великому художнику приходилось работать дворником? Его или тех, кто стоял у власти или ей угождал?).

Мы регулярно переписывались с Марией Александровной. Однако она была убеждена, что часть ее писем не доходит, а наши также в значительной степени пропадают. По этой причине для отправки посылки она чаще всего использовала адрес Наташи Полтавцевой, которой она безгранично доверяла. Таким образом, с Наташей, которая писала в Ростове-на-Дону кандидатскую диссертацию о Платонове, мы были в постоянном контакте, прервавшемся после ее переезда в Москву. Например, 15 мая 1966 года Мария Платонова, высылая нам (милым Сливовским) долгожданную книгу, просила любить ее и перевести на польский, чтобы и поляки знали о том, что был такой писатель, ходивший по земле, любящий эту землю и людей.