Россия: у истоков трагедии 1462-1584

Читатель, конечно, понимает, что для меня это пропись. Олег, однако, прочитал мне суровое нравоучение. «Любой историк России, мало-мальски знающий свой предмет, — отчитывал он меня, — мог бы ему [т. е. мне] объяснить, что вовсе не в Европе, а в Золотой Орде формировалась силь­ная московская власть... что именно Орда централизовала управление уездными княжествами в Москве... и что пер­вый московский Кремль строила Орда». Дальше — боль­ше: «Выдавать желаемое за действительное часто доход­но, но никогда не вело к адекватной оценке ситуации... Увы, Россия не может «возвращаться» в Европу. Ни Запад, ни российские политики, ни общественность не считают Россию когда-либо бывшей в Европе».

Так по невежеству ведь не считают! Вековое мифотвор­чество заморочило им голову. И покуда будем мы настаи­вать на своем якобы «ордынском» происхождении, поку­да не раскопаем похороненные под толстым слоем мифов клады, как завещал нам Георгий Федотов, так ведь и не будут считать. Никогда. Впрочем, стоит ли начинать спор сначала?

Ничуть не менее удивительное откровение ожидало меня в тот же день в «Нью-Йорк тайме» на первой полосе в ста­тье ее московского корреспондента Майкла Вайнса². Ста­тья была, конечно, тоже про Ельцина. Но начиналась она замечанием о России как о «великой нации, способной по­хвастать 1100-летней родословной самодержцев — от Ива­на Грозного до Петра Великого, от Алексея Тишайшего до дядюшки Джо Сталина». Да что за напасть такая! Откуда эти дикие цифры? Почему, если и впрямь может похвастать Россия 1100-летней непрерывной линией самодержцев, на­чинается эта линия у Вайнса с середины, т. е. с Грозного, который жил все-таки лишь 400 лет назад? Куда подева­лись все его предполагаемые самодержавные предшест­венники за целых семь столетий? И почему не усомнились в такой очевидной чепухе редакторы уважаемой газеты, по­мещая ее без проверки на первой полосе? Да понятно же почему. Потому что именно этому их в университетах и учи­ли. Потому что стереотип. Как шоры на глазах.

Нет, совсем несерьезны мои сомнения. Работы тут, как видим, еще — начать и кончить.

СЕКРЕТ КУЛЬТУРНОГО ПЛОДОНОШЕНИЯ

Конечно, объяснительная сила любой гипотезы не сво­дится лишь к расчистке захламленной мифами террито­рии и распутыванию древней загадки. Она должна еще по­казать, почему другие подходы к ней не работают. Лет 150 назад, например, свою разгадку природы русской го­сударственности предложили славянофилы. Привлека­тельность ее была в предельной простоте. В нескольких словах звучала она так: все было прекрасно в допетров­ской России, на Святой Руси, покуда не налетел вдруг на нее зловещий «черный вихрь с Запада», орудием которо­го оказался Петр. Как часовой, изменивший присяге, ши­роко распахнул он ворота (или, если угодно, «окно») род­ной крепости для чуждых, враждебных Святой Руси влия­ний. В результате Россия перестала быть Россией и пре­вратилась в какую-то ублюдочную «полуЕвропу».

В отличие от предложенной здесь версии «новой наци­ональной схемы», однако, история подвергла эту соблаз­нительную славянофильскую разгадку жестокой провер­ке. И вот что обнаружилось в 1917-м, когда, пусть всего на три поколения и в совершенно неожиданном историчес­ком повороте, страна действительно вернулась вдруг в до­петровский мир. Новый режим истово боролся с прокля­той славянофилами петербургской Россией. Он наглухо заколотил петровское «окно» и воспроизвел, если верить тому же Федотову, многие черты старой Московии. В ча­стности, он опять противопоставил Россию Европе, опять возмечтал о Третьем Риме, опять закрепостил крестьянст­во, опять принялся жестоко преследовать латинство (под псевдонимом «буржуазности») как ересь. Одним словом, как и хотели славянофилы, страна опять получила воз­можность развиваться отдельно от Европы, надежно за­крытая от всяких чужеродных влияний.

И что же? Стало людям жить лучше в этой изоляции, чем в петровской России? Родился в ней новый Пушкин? Расцвела ее культура? «Архипелаг ГУ/lar» Солженицына навсегда останется одним из самых замечательных свиде­тельств того, что именно расцвело в России, изолирован­ной от Европы.

Тем не менее даже такое очевидное банкротство раз­гадки, предложенной славянофилами, ни на минуту не предостерегло того же Солженицына от славянофильско­го метода объяснения нашей трагедии в XX веке. Разве что на место Петра как верховного агента Запада подставил он Ленина и соответственно объявил золотым веком эпоху доленинскую (даже не заметив убийственной иронии в том, что превозносил он ту самую петровскую Россию, которую прокляли славянофилы). Ирония иронией, одна­ко, но метод-то и впрямь прежний, славянофильский. Вот он в двух словах: период, предшествующий современному (в одном случае допетровский, в другом доленинский), ме­ханически объявляется золотым веком и виновником ката­строфы неизбежно оказывается некий верховный зло­дей — орудие враждебного Запада. Вот и вся разгадка.