Россия в поворотный момент истории

…Генерал Людендорф просит ваше превосходительство прислать надежного социал-демократа и, для равновесия, члена национальной партии (свободного консерватора) для участия в переговорах. Со стороны армии можно было бы направить на переговоры бывшего военного атташе в Париже полковника фон Винтерфельда (ныне главный квартирмейстер в Митау). Ваше превосходительство могло бы приставить к нему какого-либо молодого дипломата, более сведущего в подобных процедурах.

Генерал Людендорф исключает возможность проведения переговоров на нейтральной территории. Подошли бы Митау, Рига или какое-либо место между линиями фронта, куда для переговоров можно было бы провести телеграфную связь.

Я сообщил генералу Людендорфу взгляды вашего превосходительства на союз Литвы с Курляндией под эгидой герцога. Он войдет по этому поводу в контакт с главнокомандующим на востоке. Слово «аннексия» следует заменить на «уточнение границ».

Генерал просит сообщить ему о позиции вашего превосходительства.

(подпись) Аесснер».

Если парламентеры сообщали 4 мая, что они наладили связь со Стекловым в Петрограде, то очевидно, что они не в первый раз появлялись у немцев. Действительно, германский министр пропаганды и влиятельный член католического центра в рейхстаге Эрцбергер пишет в своих мемуарах, что двумя днями ранее, 2 мая, генерал Гинденбург сказал ему о попытке каких-то русских делегатов начать переговоры «на своих собственных условиях мира».

Если мы переведем эти даты с нового стиля на старый, то увидим, что таинственные русские «парламентеры» на фронте пытались начать мирные переговры именно в тот момент. (19 и 21 апреля), когда в столице произошли вооруженные демонстрации, организованные большевиками[108]. Однако из этих демонстраций ничего не вышло, и посланцы «от Стеклова» больше на фронте не появлялись[109].

Однако из всех документов, относящихся к этому делу, становится совершенно ясно, что Гинденбург, Людендорф, Бетман-Гольвег, Циммерман и даже сам кайзер готовились к серьезным переговорам о сепаратном мире с некими лицами в Петрограде, которых считали достаточно влиятельными, чтобы навязать стране свою волю. Генерал Гоффман, реально командовавший Восточным фронтом, столь скептически относился к приказу отправляться вместе с Эрцбергером за инструкциями в Стокгольм, что в своей книге «Война упущенных возможностей» даже приходит к абсурдному выводу, будто «Керенский присылает к нам своих людей якобы для мирных переговоров, чтобы отвлечь внимание германских военных властей, тем временем готовя русские армии к наступлению».

Однако создатели «генерального плана» (генерал Гоффман не входил в их число) заранее знали, кто подпишет договор о перемирии или мире – Ленин.

В то время Петроград посетил Яльмар Брантинг, вождь шведских социал-демократов и один из немногих влиятельных людей в Стокгольме, которые противостояли попыткам шведской армии и правительственной верхушки вступить в войну на стороне Германии. У нас с ним установились дружеские отношения, и однажды в разговоре о разнузданном поведении наших большевиков в шведской столице он неожиданно сказал мне со смехом:

– А знаете ли вы, что, когда Ленин был в Стокгольме (2 апреля) на пути в Петроград, он заявил на митинге крайнего левого крыла нашей партии, что через две-три недели вернется в Стокгольм на мирные переговоры? – Заметив удивление на моем лице, он добавил. – Уверяю вас, что это – не шутка. Мне рассказал об этом присутствовавший там член социал-демократической партии – человек, которого я хорошо знаю и которому полностью доверяю.

Достоверность истории Брантинга подтверждается телеграммой сэру Джорджу Бьюкенену от лорда Бальфура из Гааги:

«За последние несколько дней из четырех разных источников в Копенгагене мне стало известно об уверенности Германии в том, что через две недели будет объявлен мир между Россией и Германией. Согласно одному из источников, переговоры уполномочен вести Кюльман, по слухам, находящийся в этом городе».

Телеграмма Бальфура была отправлена 4 мая (н. с.), а 15 апреля (н. с.) Ленин присутствовал на митинге шведских социал-демократов, о котором упоминал Брантинг.

Я обдумывал рассказ Брантинга, пока читал немецкие документы о переговорах, и, припомнив все случаи вооруженных демонстраций в 1917 г, окончательно пришел к выводу о том, что главной целью Ленина в тот момент было низвержение Временного правительства как важнейший шаг к подписанию сепаратного мира. К миру в равной мере стремились и германское Верховное командование, и фанатичные сторонники идеи всемирной пролетарской революции.