Россия в поворотный момент истории

Однажды в сентябре 1915 г. некий эстонец по фамилии Кескюла[102], бывший партийный соратник Ленина, встретился с германским послом в Берне герром Ромбергом. Кескюла рассказал Ромбергу, какой бы стала внешняя политика русского правительства, если бы к власти пришли большевики. 30 сентября Ромберг отправил в берлинское министерство иностранных дел донесение с изложением этого разговора. Одновременно в Берлин выехал и сам Кескюла.

Несколько лет назад, впервые ознакомившись с донесением Ромберга, я понял, насколько ошибался, предполагая, что связи Ленина с Берлином установились только после падения монархии – которое, между прочим, застало врасплох и немцев, и самого Ленина.

15 января 1915 г. Вагенхейм, германский посол в Константинополе, сообщил в Берлин о встрече с российским подданным, доктором Александром Гельфандом, который ознакомил его с черновым планом революции в России. Гельфанда (он же Парвус) немедленно вызвали в Берлин. Он прибыл туда 6 марта и сразу же был принят Ритцлером, личным советником канцлера Бетман-Гольвега. После краткого предварительного разговора Парвус вручил Бетман-Гольвегу меморандум на 18 страницах, носивший заглавие «Подготовка к массовым политическим стачкам в России». Парвус предлагал, чтобы немцы, во-первых, вручили ему крупную денежную сумму для организации сепаратистского движения в Финляндии и на Украине; во-вторых, чтобы они финансировали большевиков – пораженческую фракцию Российской социал-демократической партии, – вожди которых тогда жили в Швейцарии. План Парвуса был принят без колебаний. По приказу самого кайзера Вильгельма он получил германское гражданство и сумму в 2 миллиона немецких марок.

В мае того же года Парвус отправился к Ленину в Цюрих. У них состоялся продолжительный разговор, очень сжатое изложение которого Парвус приводит в своем памфлете «Правда, которая колется», изданном в Стокгольме в 1918 г.:

«Я объяснил ему свои взгляды на социальные и революционные последствия войны и в то же время предупредил его, что в этот период революция возможна только в России и только в результате германской победы… После падения монархии германские социал-демократы делали все возможное, чтобы помочь русским эмигрантам вернуться в Россию. Но сам Шейдеман, лидер империалистического большинства в Германской социал-демократической партии и член германского правительства, объяснил большевикам, что, пока продолжается война, революция в Германии невозможна [курсив Парвуса] и что, более того, мы ни в коем случае не должны ставить в трудное положение Западный фронт. Мы не сделаем этого, так как победа Антанты погубит не только Германию, но и русскую революцию…»

Хотя Ленин отказался давать прямой ответ на предложения Парвуса, они, очевидно, доворились о том, что их тайным посредником будет Фюрстенберг (он же Ганецкий). Ленин направил его в Копенгаген, где тот работал с Парвусом.

15 августа того же года граф Брокдорф-Рантцау, германский посол в Дании, отправил в Берлин сенсационную депешу о том, что в сотрудничестве с д-ром Гельфандом (Парвусом) – которого описывал как исключительно блестящего человека – они разработали «генеральный план по организации революции в России», прибавляя в конце сообщения:

«Победа и, следовательно, мировое господство нам обеспечены, если удастся вовремя революционизировать Россию и тем самым развалить коалицию».

Этот план был одобрен в Берлине кайзером Вильгельмом II.

Следует отметить, что слова германского графа о Парвусе не были преувеличением. Парвус не только являлся лучшим организатором шпионской и подрывной деятельности против России, но и обладал куда более глубоким политическим предвидением, чем творцы «Великой Октябрьской революции».

Из секретных документов германского министерства иностранных дел становится ясно, что кайзер Вильгельм и его правительство начали серьезное сотрудничество с большевиками только после того, как провалились все попытки соблазнить Николая II на заключение сепаратного мира с Германией ради спасения монархической системы в Европе. Условия этого сепаратного мира предполагалось обсудить по множеству каналов (включая родственников императрицы Александры). Но Николай решительно и резко отвергал все германские мирные предложения, несмотря на то что они не ставили под удар престиж русского монарха.

Надежда на заключение сепаратного мира ненадолго ожила у немцев осенью 1916 г, когда министром иностранных дел стал Штюрмер, а министром внутренних дел – Протопопов[103]. Примерно в то же время Ленин с Крупской снова стали жаловаться на недостаток средств, но их финансовые трудности продолжались недолго.

3 декабря 1917 г. министр иностранных дел барон фон Кюльман отправил следующую телеграмму кайзеру Вильгельму II:

«Берлин, декабрь 3, 1917.

Тел. № 1771.

Распад Антанты и последующее возникновение приемлемых для нас политических комбинаций представляют собой важнейшую цель нашей военной дипломатии. Россия (на мой взгляд) является самым слабым звеном во вражеской цепи.