Россия в поворотный момент истории

Пока я подходил к бывшему царю, первый взгляд на сцену полностью изменил мое настроение. Вся семья смущенно собралась вокруг маленького столика в соседней комнате. От этой группы отделился низенький человек в форме и нерешительно, со слабой улыбкой направился мне навстречу. Это был Николай II. На пороге комнаты, в которой я ждал его, он остановился, словно не представляя, что делать дальше. Он не знал, какой встречи ему ждать от меня. Должен ли он встретить меня как хозяин или ждать, когда я сам заговорю? Протягивать ли руку или ждать, когда я сам первым поздороваюсь? Я сразу же почувствовал его замешательство, как и смущение всей семьи, оставшейся наедине с ужасным революционером. Я быстро шагнул к Николаю II, с улыбкой протянул руку и отрывисто сказал: «Керенский», как обычно представлялся кому-либо. Николай крепко пожал мою руку, улыбнулся, заметно приободрившись, и тут же повел меня к семье. Его сын и дочери, охваченные нескрываемым любопытством, неотрывно глядели на меня. Александра Федоровна, чопорная, надменная и высокомерная, неохотно, словно по принуждению, протянула мне руку. Это было типичное проявление различия в характере и темпераменте мужа и жены. Я сразу же почувствовал, что Александра Федоровна, умная и красивая женщина, пусть даже сломленная и разозленная, все равно остается сильной личностью. За эти несколько секунд мне стала ясна вся трагедия, которая в течение многих лет шла за дворцовыми стенами. Последующие встречи с царем подтвердили это первое впечатление.

Я осведомился о здоровье членов семьи, сообщил им, что их родственники за границей беспокоятся об их благополучии, и обещал без промедления передавать любые сообщения, которые они хотели бы послать. Я спросил, не имеют ли они жалоб, не нуждаются ли в чем-нибудь и как ведет себя охрана, попросив их не волноваться и во всем полагаться на меня. Они поблагодарили меня, и я собрался уходить. Николай II поинтересовался военной ситуацией и пожелал мне успехов на новой ответственной должности. В течение весны и лета он следил за событиями на фронте, внимательно читая газеты и расспрашивая посетителей.

Такой была моя первая встреча с Николаем «Кровавым». После всех ужасов многолетнего правления большевиков этот эпитет лишился всякого значения. Тираны, сменившие Николая, были тем более отвратительны, поскольку они вышли из рядов народа или из интеллигенции и поэтому виновны в преступлениях против собственных братьев.

Полагаю, что опыт большевистского режима уже заставил многих людей пересмотреть свое мнение о личной ответственности Николая II за все преступления его правления. Вследствие своего образа мысли и обстоятельств жизни он не имел никакой связи с народом. О крови и слезах тысяч людей он узнавал лишь из официальных документов, в которых ему сообщали о принятых властями «мерах» «в интересах мира и безопасности государства». Подобные доклады не доносили до него боли и страданий жертв, а только «героизм» солдат, «верных в исполнении своего долга перед царем и отечеством». С самых юных лет его воспитывали в убеждении, что его благо и благо страны – одно и то же, и поэтому «неверные» рабочие, крестьяне и студенты, которых расстреливали, казнили и ссылали, казались ему чудовищами и отбросами человечества, которых следует уничтожить ради страны и его «верноподданных».

Если сравнить Николая с нашими современными «друзьями народа», обагренными кровью, становится ясно, что бывший царь отнюдь не был лишен человеческих чувств, но окружение и традиции извратили его натуру.

Покидая царя после первой встречи, я испытывал сильное волнение. После того как я увидел бывшую царицу, мне тут же стал ясен ее характер, и мои впечатления совпадали с рассказами всех, кто знал ее. Но Николай, с его ясными голубыми глазами и всем своим обликом и манерами, оставался для меня загадкой. Сознательно ли он пользовался обаянием, которое унаследовал от своего деда, Александра II? Был ли он опытным актером, искусным лицемером или всего лишь безвредным простаком, оказавшимся под каблуком у своей жены и легко подпадающим под чужое влияние? Казалось невероятным, чтобы этот вялый, скромный человек, выглядевший так, словно носит чужую одежду, еще недавно был царем всея Руси, царем Польским, великим князем Финляндским и прочая и прочая и четверть века правил колоссальной империей. Не знаю, какое впечатление произвел бы на меня Николай II, если бы я встретился с ним в то время, когда он еще оставался правящим монархом. Однако, увидев его после революции, я был потрясен… ничто в облике этого человека не давало намека на то, что еще месяц назад от его слова зависело очень многое. Я покидал его с твердым намерением решить загадку этой странной, пугающей и в то же время обезоруживающе очаровательной личности.