Россия в поворотный момент истории

Я объяснил Николаю II причины его отдельного проживания и попросил содействия в том, чтобы в это дело не оказался вовлечен никто, кроме тех, кто уже знал о нем – Коровиченко, Нарышкина и граф Бенкендорф. Все они с готовностью шли мне навстречу и строго выполняли мои предписания. Все очевидцы рассказывали мне, насколько благотворно сказалась на царе жизнь отдельно от жены; он выглядел гораздо более бодрым и жизнерадостным.

Когда я сообщил ему, что предстоит расследование и что, возможно, Александра Федоровна окажется под судом, он заметил только:

– Не верю, что Алиса может быть замешана в этом. Доказательства у вас есть?

Я ответил на это:

– Пока не знаю.

В наших разговорах мы избегали употреблять титулы. Однажды он сказал:

– Итак, теперь Альбер Тома с вами. В прошлом году он обедал со мной. Интересный человек. Передайте ему, пожалуйста, привет от меня.

Я выполнил его просьбу.

То, как он сравнивал «прошлый год» и «сейчас», свидетельствовало о том, что порой Николай II обращался мыслями к прошлому, но мы никогда не беседовали об этом. Он затрагивал эту тему крайне редко и лишь вскользь. Похоже, ему было мучительно вспоминать прошлое и особенно говорить о людях, которые так поспешно покинули и предали его. При всем его презрении к человечеству он не ожидал такой неверности. Из намеков, которые проскальзывали в наших разговорах, я понял, что он до сих пор ненавидит Гучкова, Родзянко считает человеком поверхностным, не представляет себе, кто такой Милюков, высоко оценивает Алексеева и уважает князя Львова.

Лишь однажды при мне Николай II потерял самообладание. Царскосельский Совет по примеру Петрограда решил организовать официальные похороны жертв революции. Их проведение было назначено на Страстную пятницу, в одной из главных аллей Царскосельского парка, на некотором удалении от дворца, но точно напротив окон комнат, которые занимала царская семья. Бывший царь был вынужден наблюдать за церемонией из окон своей позолоченной тюрьмы и смотреть, как его охрана под красными знаменами отдает последние почести павшим борцам за свободу.

Это был чрезвычайно мучительный и драматический момент. Гарнизон в то время еще не подвергся разложению, и мы не боялись никаких беспорядков. Мы даже были уверены, что войска во время траурной церемонии желают продемонстрировать свой самоконтроль и чувство ответственности, и это им вполне удалось.

Вопрос об императорской семье привлекал к себе слишком большое внимание и доставлял нам много беспокойства. 4 марта правительство получило ноту от бывшего царя, в которой он просил о безопасном проезде для него и его семьи в Мурманск, а оттуда – в Англию. 6–7 марта Милюкову пришлось встретиться с британским послом, сэром Джорджем Бьюкененом, и просить его, чтобы британское правительство проявило гостеприимство к императорской семье. 10 марта Бьюкенен известил Милюкова, что британское правительство согласилось исполнить эту просьбу. Но организовать отъезд императорской семьи в тот момент оказалось невозможно. Все дети болели ветрянкой. К тому же в первые недели революции не было возможности гарантировать безопасный проезд бывшего царя в Мурманск.

9—10 марта Временное правительство поручило мне надзор за пребыванием бывшего царя под арестом в Александровском дворце, а также за подготовкой к его отъезду в Мурманск. Николай в любом случае не мог дольше оставаться в Царском Селе. Мы опасались, что в случае новых политических осложнений и беспорядков в Петрограде Александровский дворец станет местом небезопасным. Тем временем ситуация в Лондоне тоже изменилась. Британское правительство отказалось от готовности предоставить убежище родственникам своей собственной королевской семьи, пока продолжается война. К сожалению, сэр Джордж Бьюкенен не сразу сообщил Временному правительству об этом решении, и правительство продолжало подготовку к отъезду Николая в Англию. Когда она была завершена, Терещенко попросил сэра Джорджа связаться с его правительством, чтобы выяснить, когда можно ожидать прибытия в Мурманск британского крейсера, который заберет императорскую семью. Заметно расстроенный сэр Джордж только в этот момент сообщил нам, что императора с семьей в Англии уже не ждут.