Россия в поворотный момент истории

Я знал, что Львов и его брат Н.Н. Львов принадлежали к либеральным и умеренно консервативным кругам Москвы. Я был осведомлен о том, что на специальном совещании «гражданских лидеров», прошедшем в Москве накануне Государственного совещания, они настраивали общественное мнение против Временного правительства и против меня лично; не прошел мимо моего внимания и подчеркнуто теплый прием, который они устроили на Государственном совещании генералу Корнилову. Имея все это в виду, я не стал его прерывать, ограничившись лишь тем, что спросил, когда он закончил:

– И что же вы теперь от меня хотите?

Он ответил, что есть «известные круги», готовые поддержать меня, и только от меня зависит, сумею ли я с ними договориться. Я напрямую спросил его, от чьего имени он говорит. Львов ответил, что не вправе сообщать этого, но в случае моего согласия он расскажет о нашем разговоре тем людям, которых представляет.

– Конечно, расскажите, – сказал я. – Вы же знаете, что я заинтересован в создании правительства на широкой основе и вовсе не цепляюсь за власть.

Похоже, что Львов был удовлетворен нашей встречей. Прощаясь, он сообщил, что посетит меня еще раз.

Я не придавал особого значения визиту Владимира Львова, поскольку в то время ко мне постоянно обращались с аналогичными поручениями. Более того, днем раньше пала Рига, и все внимание приходилось уделять критической ситуации на фронте. В этой связи первым моим шагом был перевод Петроградского военного округа, за исключением самого города, в подчинение Верховному главнокомандующему, которого я попросил перебросить в Петроград в распоряжение правительства части Конного корпуса.

В день визита Львова исполняющий обязанности военного министра Борис Савинков и глава моего военного секретариата полковник Барановский отправились в Ставку для обсуждения этих мер с генералом Корниловым. Я поручил Савинкову проследить за тем, чтобы командование Конным корпусом не было поручено генералу Крымову и чтобы в состав корпуса не была включена Кавказская кавалерийская дивизия, известная как «Дикая дивизия». Я знал, что Крымов и офицеры «Дикой дивизии» тесно связаны с группой заговорщиков в армии.

Вернувшись, Савинков и Барановский доложили, что генерал Корнилов принял мои предложения. Был согласован вопрос о том, какая территория останется под юрисдикцией Временного правительства, конница отправлена без генерала Крымова и «Дикой дивизии». Более того, они сообщили мне, что сам генерал Корнилов согласился лично принять меры против нелояльного Центрального комитета Союза офицеров армии и флота.

23 августа в резиденции британского посла состоялась встреча, о которой я узнал лишь много лет спустя. Вот что пишет об этом сэр Джордж Бьюкенен:

«В среду, 23 августа/5 сентября 1917 г, меня посетил мой русский друг, директор одного из крупнейших петроградских банков, и сообщил, что оказался в весьма щекотливом положении, так как известные люди, имена которых он назвал, обратились к нему с просьбой доставить сообщение, и он считает, что ему явно не следовало на это соглашаться. Эти лица, далее сказал он, хотят поставить меня в известность, что их организацию субсидирует несколько видных финансистов и промышленников, что она может рассчитывать на поддержку Корнилова и армейского корпуса и что она начнет свою операцию в следующую субботу, 26 августа/8 сентября, в результате чего правительство будет арестовано, а Совет распущен. Они надеются, что я окажу им содействие, предоставив в их распоряжение британские бронеавтомобили, а в случае провала помогу им скрыться.

Я ответил, что со стороны этих господ очень наивно просить посла принять участие в заговоре против правительства, при котором он аккредитован, и что, выполняя свой долг, мне следовало бы разоблачить их заговор. И хотя я не обману их доверия, тем не менее они не получат от меня моральной поддержки и помощи. Напротив, я настаиваю, чтобы они отказались от выполнения своего плана, который не только обречен на провал, но и будет немедленно использован в свою пользу большевиками. Если бы генерал Корнилов был более мудрым человеком, он бы подождал, когда большевики сделают первый шаг, а уж тогда покончил бы с ними»[117].

Нет нужды говорить, что сэр Джордж не мог обещать поддержку Путилову. Тем не менее они, по-видимому, договорились по поводу броневиков. 28 августа 1917 г, когда силы генерала Крымова стремительно приближались к Петрограду, Корнилов направил следующее послание в Генеральный штаб 7-й армии на Юго-Западном фронте:

«Срочно отдайте приказ командиру Британского бронедивизиона перебросить все военные машины, включая «Фиаты», вместе с офицерами и экипажами в район Бровар в распоряжение капитан-лейтенанта Соумса. Перебросьте также машины из района Дубровки».