Россия в поворотный момент истории

Если память мне не изменяет, Львов покинул меня намного позже 7 часов вечера. Покидая мой кабинет, он столкнулся с шедшим ко мне Вырубовым, и я попросил Вырубова остаться со мной на время разговора с Корниловым. Затем я отправил помощника наладить связь со Ставкой и пригласить Сергея Балавинского, заместителя начальника департамента милиции, и капитана Андрея Козьмина, заместителя командующего военного округа, чтобы они тоже присутствовали при разговоре.

Ровно в 8.30 связь была установлена, но Львов еще не прибыл. Мы позвонили ему на квартиру, но там никто не отвечал. Прошло 25 минут, пока Корнилов ждал на другом конце линии. Наконец, посовещавшись с Вырубовым, мы решили начать разговор. С тем чтобы добиться от Корнилова полной откровенности, мы решили создать у него впечатление, будто Львов тоже принимает участие в разговоре.

Откровенно говоря, мы с Вырубовым питали слабую надежду, что Корнилов озадаченно спросит: «Подтверждения чего вы от меня ждете? И вообще, кто такой этот Львов?» – или чего-либо в этом роде. Но мы надеялись тщетно. Вот полный текст разговора, записанный на телеграфной ленте:

«Керенский: Министр-председатель Керенский. Ждем генерала Корнилова.

Корнилов: у аппарата генерал Корнилов.

Керенский: Здравствуйте, генерал… у телефона Владимир Николаевич Львов и Керенский. Просим подтвердить, что Керенский может действовать согласно сведениям, переданным Владимиром Николаевичем.

Корнилов: Здравствуйте, Александр Федорович, здравствуйте, Владимир Николаевич. Вновь подтверждая тот очерк положения, в котором мне представляется страна и армия, очерк, сделанный мною Владимиру Николаевичу с просьбой доложить Вам, я вновь заявляю, что события последних дней и вновь намечающиеся повелительно требуют вполне определенного решения в самый короткий срок.

Львов: Я – Владимир Николаевич – Вас спрашиваю: то определенное решение нужно исполнить, о котором Вы просили меня известить Александра Федоровича, только совершенно лично? Без этого подтверждения лично от Вас Александр Федорович колеблется мне вполне доверить.

Корнилов: Да, подтверждаю, что я просил Вас передать Александру Федоровичу мою настойчивую просьбу приехать в Могилев.

Керенский: Я – Александр Федорович. Понимаю Ваш ответ как подтверждение слов, переданных мне Владимиром Николаевичем. Сегодня это сделать и выехать нельзя. Надеюсь выехать завтра. Нужен ли Савинков?

Корнилов: Настоятельно прошу, чтобы Борис Викторович [Савинков] приехал вместе с Вами. Сказанное мною Владимиру Николаевичу в одинаковой степени относится и к Борису Викторовичу. Очень прошу не откладывать Вашего выезда позже завтрашнего дня. Прошу верить, что только сознание ответственности момента заставляет меня так настойчиво просить Вас.

Керенский-: Приезжать ли только в случае выступлений, о которых идут слухи, или во всяком случае?

Корнилов: Во всяком случае.

Керенский: До свидания, скоро увидимся.

Корнилов: До свидания».

Эта запись исключает вероятность какого-либо неверного толкования.

Разговор оказался более откровенным, чем я поначалу предполагал. Генерал не только подтвердил, что уполномочил Владимира Львова говорить со мной от его имени, но и пошел еще дальше, подтвердив все заявления Львова.

Спускаясь по лестнице после разговора, мы с Вырубовым столкнулись с Львовым, который спешил наверх. Я показал ему запись нашего разговора. Львов пробежал ее глазами и радостно сказал:

– Вот видите, я ничего не напутал.

Он был рад, что мы говорили с Корниловым, не дожидаясь его, и не объяснил причину своего опоздания, но много лет спустя, читая «Историю второй русской революции» Милюкова, я узнал, что после нашей первой встречи 26 августа Львов целый час провел у Милюкова, откровенно рассказав ему о событиях в Ставке.

Вырубов, Львов и я возвратились в Зимний дворец, и Львов прошел вместе со мной в мой кабинет. Там, в присутствии Балавинского, который незаметно сидел в углу обширного помещения, Львов еще раз подтвердил точность своего меморандума и записи разговора.

Около 10 часов вечера я приказал арестовать Владимира Львова и поместить его под стражу в одной из комнат дворца.

После этого я немедленно отправился в Малахитовый зал, где проходило заседание кабинета, сообщил о встрече со Львовым и зачитал вслух его меморандум и дословную запись моего разговора с Корниловым. Затем я заявил, что мятеж должен быть подавлен и что, по моему мнению, это можно сделать, лишь наделив меня всей полнотой власти. Я добавил, что это может потребовать некоторых изменений в кабинете. После недолгой дискуссии мы приняли решение «передать премьер-министру всю полноту власти с тем, чтобы скорейшим образом положить конец антиправительственному движению, предпринятому Верховным главнокомандующим генералом Корниловым».

За исключением кадетов Юренева и Кокошкина, подавших в отставку, все прочие министры передали свои портфели в мое распоряжение. Я попросил всех оставаться на своих постах.