Россия в поворотный момент истории

26 августа около 5 часов пополудни меня снова посетил Владимир Львов. Он выглядел необычайно возбужденным и начал довольно бессвязно твердить об опасности моего положения, из которого готов меня спасти. В ответ на мои неоднократные просьбы говорить более конкретно он в конце концов перешел к делу. Генерал Корнилов поручил ему передать мне, что в случае большевистского восстания правительство не должно ожидать никакой помощи и что он не может гарантировать моей личной безопасности, если я не перееду в Ставку. Далее генерал велел сообщить, что дальнейшее существование нынешнего кабинета невозможно и что я должен предложить Временному правительству передать всю полноту власти Корнилову как Верховному главнокомандующему. До формирования нового кабинета Корниловым государственные дела должны взять в свои руки заместители министров. По всей России должно быть объявлено военное положение, а мы с Савинковым должны немедленно прибыть в Ставку, где будем назначены соответственно министром юстиции и военным министром. Однако Львов подчеркнул, что эти назначения следует держать в тайне от остальных членов кабинета.

Ни Львов, ни Корнилов никогда не упоминались в приходивших ко мне донесениях о военном заговоре, и поэтому я со смехом попытался обратить дело в шутку:

– Должно быть, вы шутите, Владимир Николаевич!

Ответ Львова не оставлял никаких сомнений в его серьезности:

– Нисколько не шучу. И хочу, чтобы вы осознали всю серьезность положения.

Он умолял меня подчиниться Корнилову, настаивая, что это мой единственный шанс на спасение.

Теперь у меня не осталось сомнений в абсолютной серьезности заявления Львова. Я мерил шагами кабинет, пытаясь собраться с мыслями и полностью оценить все значение ситуации. Внезапно я вспомнил, что в свой предыдущий визит Львов угрожающе ссылался на «реальную власть». Кроме того, вспомнил я и доклад полковника Барановского о враждебности, проявлявшейся ко мне офицерами Ставки, а также и другие сведения о несомненной связи заговорщиков со Ставкой. Оправившись от первого потрясения, я решил подвергнуть Львова испытанию. Я сделал вид, будто готов подчиниться требованиям Корнилова, но заявил, что не могу изложить их перед Временным правительством, пока не получу их в письменном виде. Львов немедленно согласился перенести требования Корнилова на бумагу. Текст гласил:

«Генерал Корнилов предлагает:

1) Объявить г. Петроград на военном положении.

2) Передать всю власть, военную и гражданскую, в руки Верховного главнокомандующего.

3) Отставка всех министров, не исключая и министра-председателя, и передача временного управления министерств товарищам министров, впредь до образования кабинета Верховным главнокомандующим.

Петроград

Август 26. 1917 г.

В. Львов».

Готовность, с которой Львов согласился написать все это, рассеяла у меня последние остатки сомнений, и, пока я смотрел, как он пишет, меня посетила лишь одна мысль: остановить Корнилова и предотвратить опасные последствия этих событий на фронте. Во-первых, следовало получить достаточно неопровержимых доказательств о связи между Львовым и Корниловым, чтобы дать Временному правительству возможность в тот же вечер предпринять меры. Нужно было заставить Львова повторить сказанное им в присутствии третьего лица. Я был убежден, что только так можно было решить проблему.

Передавая мне свой меморандум, Львов сказал:

– Ну вот, отлично. Теперь все уладится к всеобщему удовольствию. В Ставке считают важным забрать власть у Временного правительства на законных основаниях. А вы-то, вы сами поедете в Ставку?

Он задал этот вопрос каким-то странным тоном, и, когда я ответил:

– Разумеется, нет. Вы вправду думаете, что я бы согласился стать министром юстиции в правительстве Корнилова? – Львов отреагировал совершенно неожиданным образом.

Он вскочил со стула, широко улыбнулся и воскликнул:

– Конечно, конечно, вы не должны ехать! Там вас ждет ловушка. Они вас арестуют. Поскорее уезжайте как можно дальше от Петрограда. – И добавил еще более возбужденно: – Все они там вас ненавидят.

Мы договорились, что я сообщу генералу Корнилову о моей отставке по телеграфу, одновременно уведомив его, что не приеду в Ставку.

Я снова попросил Львова подтвердить, что все происходящее не является каким-то ужасным недоразумением:

– Скажите мне, Владимир Николаевич, а что, если все это окажется розыгрышем? В каком вы будете положении? Вы понимаете, насколько серьезно все то, что вы написали?

Львов с жаром ответил, что это не шутка и не ошибка, что вопрос действительно очень серьезный и что генерал Корнилов никогда не возьмет свои заявления назад. Я решил связаться с генералом по прямому проводу, чтобы он лично подтвердил ультиматум. Львов, кажется, был доволен этим предложением, и мы договорились встретиться в 8.30 в доме военного министра, откуда шла прямая линия в Ставку.