Россия в поворотный момент истории

Союзники упустили из виду один момент, когда стали оказывать помощь Корнилову. Тогда им не приходило в голову, что после захвата власти у военного диктатора не будет времени на империалистическую войну – все его силы будут потрачены на гражданскую войну. Более того, они не понимали, что многие русские сторонники Корнилова считали продолжение войны с Германией после «развала армии в результате революции» чистым безумием. Фактически к осени 1917 г. не только большевики, но и значительная доля либерально и консервативно настроенных кругов, благожелательно относившихся к Корнилову, считали победу союзников немыслимой. Они могли бы воспользоваться словами Троцкого, сказанными накануне Брест-Литовского мира, о «невозможном допущении».

Судя по всему, Корниловский мятеж ничему не научил союзников, и позорный провал этого заговора не заставил их сменить свое нелояльное отношение к Временному правительству, как будто кто-то в Париже или Лондоне активно помогал делу Людендорфа – Ленина и стремился ускорить падение правительства, которое продолжало помогать своим «союзникам» на поле боя в невероятно трудных условиях.

25 сентября Терещенко мрачно информировал меня, что три союзных посла желают вручить мне устную ноту. Я назначил встречу с ними на следующий день, пригласив на нее также двух министров – Коновалова и Терещенко.

Ноту трех держав зачитал дуайен сэр Джордж Бьюкенен. Лишь однажды до этого я видел посла таким же взволнованным, как в этот раз, – когда ему пришлось сообщить о решении своего правительства до окончания войны отказать царю и его семье в убежище на британской территории. Сэр Джордж, будучи истинным дипломатом, отличался неизменной сдержанностью и самообладанием. Но когда его пальцы начинали слегка вздрагивать, щеки окрашивал нежный, почти девичий румянец, голос становился слегка напряженным, а в глазах поблескивала влага, это означало, что сэр Джордж переживает сильнейший эмоциональный стресс. В данном случае все три признака были налицо.

Рядом с сэром Джорджем сидел новый французский посол Нуланс, который считался экспертом французского сената по финансовым и аграрным делам. Бог знает, за что его назначили послом! В отличие от британского дипломата Нуланс пребывл в прекрасной форме и явно радовался тому, что союзники наконец-то решили быть твердыми с Временным правительством.

Итальянский посол Маркезе Карлотти играл роль наблюдателя.

Совместная нота звучала очень откровенно: союзники угрожали прекратить всякую военную помощь России[142], если Временное правительство не предпримет немедленных мер, – явно в духе корниловской программы, – по восстановлению порядка на фронте и по всей стране.

Я был искренне возмущен таким ультиматумом союзников о восстановлении порядка, подорванного безумными действиями Корнилова. Пока я слушал дрожащий, нервный голос британского посла, внутри меня бушевала ярость. Я испытывал страшное искушение принять ноту и опубликовать ее вместе с комментарием о том, кто, когда и каким образом помогал Корнилову! Но такой шаг означал бы конец нашего союза и вынудил бы выставить охрану вокруг всех союзных посольств. И я заставил себя сохранять спокойствие.

Я возвратил ноту сэру Джорджу и предложил послам сделать вид, будто ее никогда не существовало; союзники не станут публиковать ее у себя, а Временное правительство не скажет о ней ни слова в России. Мое предложение было немедленно принято, и послы удалились, явно не в лучшем расположении духа.

Сразу же после этого я направился к послу США Дэвиду Фрэнсису и попросил его отправить президенту Вильсону телеграмму с благодарностью за неучастие Соединенных Штатов в этом недружественном акте.

На следующий день Терещенко разослал следующие две шифровки нашим представителям в Париже, Лондоне и Риме:

«1. Французский, английский и итальянский послы выразили желание быть принятыми совместно министром-председателем и сделали ему сообщение, в котором указывают, что последние события внушают опасение в силе сопротивления России и в возможности для нее продолжать войну, вследствие чего общественное мнение в союзных странах может потребовать от своих правительств отчета за материальную помощь, оказанную ими России. Для того чтобы дать союзным правительствам возможность успокоить общественное мнение и внушить ему вновь доверие, русскому правительству надлежит доказать на деле свою решимость применить все средства в целях восстановления дисциплины и истинного воинского духа в армии, а равно обеспечить правильное функционирование правительственного аппарата как на фронте, так и в тылу. Союзные правительства выражают в заключение надежду, что русское правительство выполнит эту задачу, обеспечив себе таким путем полную поддержку союзников.