Россия в поворотный момент истории

2. Министр-председатель в своем ответе трем послам отметил, что Временное правительство примет все меры к тому, чтобы шаг их не получил в общественном мнении страны истолкования, способного вызвать раздражение против союзников. Он указал при этом, что нынешнее тяжелое положение России в значительной степени обусловлено наследием прошлого режима, правительство которого встречало в свое время за границею поддержку и доверие, быть может не отвечавшие его заслугам.

Он обратил также внимание на опасные последствия, которые влечет за собой колебание союзников в деле снабжения нашей армии военными припасами, причем результаты таких колебаний сказываются на фронте через два-три месяца после того, как они имели место. В отношении войны А.Ф. Керенский указал, что на нее в России всегда смотрели и смотрят как на общенациональное дело, а потому он считает излишним настаивать на жертвах, понесенных русским народом.

Империализм центральных держав представляет наибольшую опасность для России, и борьба с ним должна вестись в тесном единении с союзниками. Россия, более других потерпевшая от войны, не может закончить ее, не обеспечив своей территориальной неприкосновенности и независимости, и будет продолжать борьбу, каково бы ни было международное напряжение. Относительно мер к восстановлению боевой способности в армии, министр-председатель указал, что эта задача приковывает все внимание правительства и что сегодняшняя поездка в Ставку его военного министра и министра иностранных дел вызвана именно необходимостью разработки соответствующей программы. В заключение А.Ф. Керенский отметил по поводу коллективного характера выступления послов, что Россия все же является великой державой».

Эти телеграммы вызвали изрядное смятение в союзных правительствах. Через несколько дней русские представители сообщили по телеграфу о своих встречах с министрами иностранных дел в столицах трех союзных стран. Наиболее откровенной и содержательной оказалась телеграмма Набокова, нашего поверенного в делах в Лондоне, описывавшая его встречу с лордом Бальфуром, британским министром иностранных дел:

«Ссылаясь на вашу телеграмму за № 4461, я ознакомил Бальфура с ее содержанием. Я напомнил ему, что в начале августа на последней межсоюзнической конференции состоялась дискуссия о совместном демарше послов в Петрограде и что в то время я при поддержке Тома сумел убедить союзников, что подобный шаг окажется несвоевременным и вредным. Об этом я сообщил Вам в телеграмме за № 620. Я сказал, что сожалею о том, что меня заранее не информировали о готовящейся акции. Бальфур ответил, что нет и речи о том, чтобы придать шаг союзников огласке. Он строго конфиденциально добавил, что лично выступал против такой идеи и сожалеет о том, что передать совместное заявление нашему правительству выпало на долю британского посла как дуайена дипломатического корпуса. Обратите внимание, с какой неловкостью Бальфур пытается «уйти от ответственности», поскольку тем самым он взваливает ее на других союзников. Из его тщательно подобранных слов я сделал вывод, что инициатива исходила не отсюда. Полагаю, что союзники осознали свою ошибку и считают, что чем скорее будет забыт этот прискорбный инцидент, тем лучше…»

Русскому послу в Вашингтоне Терещенко отправил следующее специальное сообщение:

«Сегодня министр-председатель принял послов Англии, Франции и Италии, которые от имени своих правительств сообщили о необходимости принять меры для восстановления боеспособности армии. Такой шаг не мог не произвести неблагоприятного впечатления на Временное правительство, тем более поскольку нашим союзникам известно о неустанных усилиях правительства по ведению войны против нашего общего врага. Прошу вас строго конфиденциально уведомить Лансинга, как высоко Временное правительство оценивает воздержание американского посла от участия в предъявлении совместной ноты».

Уверенность Набокова в том, что союзники осознали свою ошибку, оказалась необоснованной. Отношение союзников к новому демократическому правительству России нисколько не улучшилось. Они были полны решимости не поддерживать с Россией связей, основанных на дружбе и доверии, пока власть не перейдет к сильному военному диктатору. Американцы также присоединились к этой политике, которая подтолкнула Россию к Брест-Литовску, а Европу – ко всем последующим несчастьям. Следующее описание перемен в отношении Америки к России, сделанное американским исследователем у. Уильямсом, не нуждается в комментариях:

«В августе 1917 г. Соединенные Штаты решили отвернуться от России, рожденной мартовской революцией, до тех пор, пока «нормальный процесс» смуты не закончится и порядок не будет восстановлен «неограниченной военной властью». Эту политику, порожденную апатией и недостатком проницательности, еще сильнее укрепляло мнение о том, что Керенский слишком заботится о радикалах, убеждение, «что мы ничего не сможем с этим поделать», и последующий вывод – «всему этому рано или поздно положит конец сильная личность».