Россия в поворотный момент истории

Игнорируя приходящие со всех сторон многочисленные предупреждения о крайней пагубности такой политики для интересов Соединенных Штатов, американцы отказывались пересмотреть свою позицию до ноября 1917 г., когда власть захватили большевики».

Наши европейские союзники прекрасно знали, что с самого начала войны Россия оказалась в состоянии полной блокады[143] и что Февральская революция стала результатом неожиданного крушения монархии. Они знали, что исчезновение прежнего режима сопровождалось развалом всего административного аппарата. Они знали, что все это произошло в разгар войны, когда сами отчаянно нуждались в русской помощи. Они знали, что революционная Россия вынуждена упорно сражаться, чтобы избежать уничтожения и обеспечить свое будущее. Они знали, что Россия сумела преодолеть крайние трудности первых нескольких недель развала и анархии лишь благодаря воле народа и что к августу новая народная Россия внутренне окрепла. Они знали, как пишет Уинстон Черчилль в книге «Неизвестная война», что без России победа будет невозможна. Они знали, что в результате провала союзного наступления под руководством генерала Нивеля весной 1917 г. боеспособность англофранцузских армий стала нулевой. Они знали, что летние и осенние операции Русской армии в том году спасли Западный фронт и сорвали план германского Генштаба разгромить союзников до прибытия помощи из Соединенных Штатов.

И тем не менее, зная все это, союзные правительства установили контакты с теми, кто строил заговоры по замене законного русского правительства диктатурой. Почему они так делали? Ответ на этот вопрос я узнал лишь спустя многие годы после того, как навсегда покинул Россию.

Приложение

ПРИКАЗ КОМАНДУЮЩЕГО 3-М КАВАЛЕРИЙСКИМ КОРПУСОМ ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТА А.М. КРЫМОВА

29 августа 1917 г.

1

Объявляю копию телеграммы министра-председателя и Верховного главнокомандующего.

2

Копия телеграммы Верховного главнокомандующего генерала Корнилова.

3

Получив телеграмму министра Керенского, командировал генерал-майора Дитерихса в штаб Северного фронта, к Главнокомандующему Северным фронтом генералу Клембовскому за получением приказаний. Генерал Клембовский приказал мне передать, что он не вступил в верховное командование армиями, так как он и все командующие признают в это тяжелое время Верховным командующим лишь одного генерала Корнилова, все распоряжения которого действительны. А казаки давно постановили, что генерал Корнилов несменяем, о чем и объявляю всем для руководства.

4

Сегодня ночью из Ставки Верховного командующего и из Петрограда я получил сообщения о том, что в Петрограде начались бунты. Голод увеличивается еще и оттого, что обезумевшие от страха люди при виде двигающихся к Петрограду своих же войск разрушили железные дороги и тем прекратили подвоз продовольствия к столице. И каких же войск испугались? Тех, которые присягали на верность новому строю, тех, которые на Московском совещании громко заявили, что лучшим правлением для России они считают республиканский образ правления. Напрасны ложные наветы, что часта войск, двинутых в сторону Петрограда, направляют для изменения существующего строя. Уже из телеграммы генерала Корнилова вы видите, что он признает и считает, что лишь одно Учредительное собрание может сказать свое последнее слово, какому государственному строю надлежит быть у нас. За другим нас посылают. Вы недавно читали в газетах о громадных взрывах пороховых заводов в Казани; теперь получены сведения, что хотят взорвать пороховые заводы вблизи Петрограда, начинаются бунты и в это время, когда враг у ворот нашей столицы, имеющей большое количество заводов, работающих на оборону. Теперь, как никогда, в столице должен быть порядок.

Для поддержания этого порядка мы и посылаем вас. Я твердо верю, что никто из вас не хочет видеть гибели и позора своей родины.

Глава 22 Союзники и русское правительство

Вплоть до момента свержения царя все иностранные дипломатические представители в России вели себя в строжайшем соответствии с этикетом и протоколом. Само собой, никто из них не отваживался вмешиваться во внутрироссийские дела. Но едва произошел переворот, как ситуация резко изменилась. Все дипломатические приличия мгновенно оказались забыты. Впервые дипломатический корпус посчитал себя свободным налаживать связи с какими угодно кругами. Разумеется, с формальной точки зрения он мог так поступать и раньше, но на практике иностранные дипломаты вращались лишь в придворных кругах и в высшем обществе. Теперь же, в свободной России, любой из них может отправляться куда ему угодно, посещать любые заседания и присутствовать на любых митингах. Некоторые дипломаты придерживались прежних обычаев и продолжали бывать лишь в излюбленных салонах, но прочие спешили завязать дружбу с только что вернувшимися политическими ссыльными, вчерашними заключенными.