Россия в поворотный момент истории

Выслав моим друзьям в Москве рукопись, я решил, что нет смысла более оставаться в пустом Петрограде, тем более что человеку, ушедшему в подполье, нельзя слишком долго находиться на одном месте.

Пока я тихо жил в Петрограде, Россию охватила жестокая гражданская война. Зимой 1917/18 г. сражения разгорелись между донскими казаками и Добровольческой армией, с одной стороны, и Красной армией, с другой. По условиям Брест-Литовского мирного договора германские войска оккупировали прибалтийские государства и Украину. Власть большевиков пока еще не установилась в Сибири. По всей России повседневным событием стали крестьянские восстания. Члены разогнанного Учредительного собрания нелегально собрались в Самаре, замышляя свержение местного советского правительства и создание Комуча – Комитета Учредительного собрания, который бы повел вооруженную борьбу с узурпаторами. Я решил поехать в Москву и связаться с друзьями в надежде прорваться оттуда через большевистские линии на восток, в Поволжье или в Сибирь. Подготовка отъезда в Москву не заняла много времени.

Москва

На Николаевском вокзале в ожидании ночного поезда на Москву нас собралось трое. Меня сопровождали мой друг В. Фабрикант и крупный чиновник из Министерства земледелия, с которым я никогда прежде не встречался. Нам обещали отдельное купе. Но, сев на поезд, мы застали в отведенном для нас купе человека весьма респектабельного вида. Незнакомец, не принимая участия в нашем разговоре, забрался на верхнюю полку и вскоре захрапел. Мы остались внизу, обсуждая события, произошедшие в Министерстве земледелия летом и осенью. Забывшись в пылу разговора, мы заговорили в полный голос и лишь глубокой ночью внезапно вспомнили, что с нами едет четвертый пассажир. С верхней полки не доносилось ни звука. Успокоившись, мы устроились на нижних полках и тут же заснули.

Когда мы проснулись, уже рассвело и поезд приближался к Москве. Верхняя полка была пуста. Мы сильно встревожились, пусть даже наши подозрения были беспочвенными. Однако на всякий случай мы с Фабрикантом решили сойти с поезда, когда он замедлит ход на окраине города, в то время как наш третий спутник доедет вместе с нашим багажом до вокзала. Пеший путь из пригородов в центр Москвы занял много времени. После петроградского запустения улицы Москвы выглядели очень оживленными и многолюдными. Казалось почти невероятным, что за нами никто не следит. Если наши предположения были верны и попутчик вправду выдал нас, то чекисты в этот самый момент уже ждали нас на вокзале.

Мы шли по улицам с беззаботным видом, чтобы не привлекать внимания, а один раз даже затесались в толпу людей, чтобы прочитать очень любопытное объявление о выходе в свет первого номера «новой интересной политической газеты «Возрождение», который появится 1 июня». В списке редколлегии и сотрудников газеты было множество знакомых имен – в большинстве своем социалистов-революционеров, принадлежавших к так называемому правому крылу. В объявлении упоминалось также, что «в «Возрождении» будут опубликованы мемуары А.Ф. Керенского». У меня стало спокойно на душе при известии о том, что моя рукопись получена своевременно и готовится к печати.

Не знаю, потому ли, что мои короткие прогулки в Петрограде всегда совершались по ночам, а сейчас стоял прекрасный весенний день, или из-за бодрящего городского воздуха, но в это чудесное утро меня неожиданно покинуло чувство постоянного напряжения. Я испытывал облегчение и был полон надежд. Наконец, мы добрались до места назначения – квартиры Е.А. Нелидовой, располагавшейся в районе Арбата, у Смоленского рынка. Нелидова встретила нас как старых друзей, хотя прежде мы никогда не встречались.

После обеда Нелидова и Фабрикант разработали для меня распорядок, определили «приемные часы» и заявили о своей готовности наладить необходимые связи. Несмотря на всю серьезность наших намерений, наш разговор был таким непринужденным, будто мы обсуждали какое-то светское мероприятие.

Я не мог не спросить Нелидову, не боится ли она подвергаться такому риску. Ее ответ дал мне объяснение и случившейся у меня смене настроения. Судя по всему, жизнь в Москве отличалась изрядной необычностью. Советское правительство только-только завершило переезд в Кремль и по-прежнему находилось в процессе реорганизации. Пресловутая Лубянская тюрьма еще не стала неотъемлемой частью системы, и работали в ней в основном добровольцы. Хотя аресты, обыски и расстрелы стали делом вполне привычным, все это было плохо организовано и проводилось небрежно.