Россия в поворотный момент истории

Не помню точной даты этого разговора, но знаю, что он состоялся после встречи с Борисом Флеккелем, моим юным сотрудником из Петрограда, замечательным и целеустремленным человеком. Он тоже собирался отправляться в Поволжье и радовался возможности поехать туда вместе со мной. Он начал необходимые переговоры, но через несколько дней явился печальный и подавленный, сказав мне только, что возникли «затруднения». Очевидно, некоторые партийные вожди не одобряли моих планов. Вскоре я узнал причины их неодобрительного отношения к моему намерению ехать на Волгу. В то время «Союз возрождения России» занялся важной политической работой. Я узнал о существовании этой организации еще в Петрограде, но имел лишь смутное представление о ее деятельности и целях. После Октябрьской революции и Брест-Литовского мирного договора все крупные политические партии раскололись на бесчисленное множество фракций, нередко враждебных друг другу. «Союз возрождения России» был организацией единственной в своем роде, а не обычной коалицией демократических и социалистических партий. Некоторые члены «Союза» принадлежали к партии народных социалистов, другие к эсерам, кадетам, плехановской группе «Единство», к кооператорам и т. д. Их объединял общий подход к фундаментальной проблеме и осознание необходимости согласованных действий для ее решения. Они верили, что национальное правительство должно быть создано на демократических принципах в как можно более широком смысле и что в сотрудничестве с западными союзниками России следует восстановить антигерманский фронт. За восстановление фронта решительно выступали не только политические сторонники «Союза» – эта идея находила единодушную поддержку и в тех партиях, к которым принадлежали его члены. В той же струе проходила деятельность Национального центра – организации, в которую входили кадеты, а также умеренные и даже консервативные группы, не признававшие Брест-Литовского мирного договора и готовые сотрудничать с «Союзом» ради достижения общей цели. Национальный центр был тесно связан с Добровольческой армией генералов Алексеева и Деникина. Я являлся горячим приверженцем идеи о приемлемом национальном правительстве и активного военного сотрудничества с союзниками с учетом текущих обстоятельств и считал работу «Союза возрождения России» исключительно важной для страны. Я не собирался ни вмешиваться в деятельность «Союза», ни давать повод для разногласий между двумя этими патриотическими организациями, у которых и так хватало идеологических затруднений. Меня питала уверенность в том, что после всех ужасных испытаний обе стороны преодолеют свои трудности и предрассудки, объединившись в любви к народу и в исполнении своего долга перед государством, и что такие выдающиеся люди, как генерал Алексеев, Чайковский (народный социалист), Астров (кадет), Авксентьев (эсер) и прочие восстановят истинную государственную власть на фундаментальных принципах духовной и политической свободы, равенства и социальной справедливости, провозглашенных Февральской революцией.

По этой причине я принял предложение «Союза возрождения России» отправиться за границу и вести с союзниками переговоры на условиях, выдвинутых «Союзом».

Впоследствии термин «интервенция», упоминавшийся в тех пунктах условий, которые имели отношение к войне, привел к различным недоразумениям. В иностранных – и даже в некоторых русских – кругах его понимали как призыв к «вмешательству во внутренние дела России». Однако согласно статье 3 этих условий такая интервенция признавалась недопустимой. Фактически под интервенцией понимался призыв к союзникам продолжать боевые действия на Русском фронте на основе равного партнерства. По просьбе Франции на Западный фронт были отправлены русские войска под командованием генерала Лохвицкого, но это не считалось русской интервенцией во Францию. Следует отметить, что Салоникский фронт составляли войска из всех крупнейших союзных держав, включая Россию. Если необходимы дальнейшие оправдания, напомню, что австро-венгерские и германские военнопленные получили из Берлина и Вены указание оказывать всевозможное вооруженное содействие большевикам в их борьбе с Добровольческой армией на юге страны и с армией Учредительного собрания на Волге и на Урале. Эти иностранные батальоны несут ответственность за казни и репрессии, активно поработали они и в Москве. Все это необходимо учитывать, чтобы понять суть обращения к союзникам, сделанного политическими и военными представителями «Союза». Напоминая о вкладе России в победу, они являлись представителями той России, которая не признала Брест-Литовского договора.

Перед моим отъездом были приняты все меры для сохранения контактов с Москвой.