Россия в поворотный момент истории

С офицерами, заподозренными в контрреволюционной деятельности, в этом приказе требовалось обращаться гораздо мягче, чем в приказе Энгельгардта. Об угрозе смертной казни ничего не говорилось. Вопреки многочисленным утверждениям, там не было ни слова об избрании офицеров в солдатские комитеты, зато выдвигалось требование жесткой дисциплины. Кроме того, приказ наделял солдатские комитеты во всех частях Петроградского гарнизона полномочиями защищать экономические, культурные и политические права солдат. Наконец, в приказе требовалось не выдавать оружие офицерам, а держать его в комитетах под замком.

Какое-то лицо или группа лиц, личность которых до сих пор остается тайной, со злым умыслом разослала этот приказ, предназначавшийся лишь для Петроградского гарнизона, по всему фронту. Хотя такой поступок наделал много бед, он не стал причиной «развала Русской армии», вопреки абсурдному убеждению многих представителей русских и иностранных военных кругов. Не правы эти люди и в том, что этот приказ был якобы составлен и издан если не самим Временным правительством, то по крайней мере с его попустительства. Стоит напомнить хотя бы о том, что этот приказ появился за два дня до формирования Временного правительства. Более того, это правительство первым делом постаралось довести до сведения солдат на фронте, что приказ предназначался исключительно для Петроградского гарнизона и к ним никакого отношения не имеет.

Несомненно, появление этого приказа на фронте сыграло свою отрицательную роль и он ускорил создание солдатских комитетов, но не стал решающим фактором, поскольку еще до его распространения комитеты уже были созданы на кораблях Черноморского флота и в некоторых частях на Северном фронте. Более того, вскоре после крушения монархии генерал Цуриков, командовавший 4-й армией на Румынском фронте, сообщил в Ставку, что в связи с чрезвычайными обстоятельствами он организовал солдатские комитеты под своим командованием и рекомендует всем другим армиям как можно скорее последовать его примеру.

Хотя германские агенты пытались подбить солдат и моряков на беспорядки, натравливая их на офицеров, большинство людей на ответственных должностях, включая Исполнительный комитет Совета, осуждали угрозы в адрес офицеров и самосуд над ними и делали все возможное, чтобы пресечь неповиновение. Чхеидзе и я издали обращение к Петроградскому гарнизону, указывая, что некая прокламация против офицеров, якобы выпущенная комитетами партий социал-демократов и социал-революционеров, – злонамеренная фальшивка, сфабрикованная провокаторами. Вскоре после этого офицеры гарнизона присягнули на верность революции и Думе, и напряжение спало. Их заявление, подписанное также Милюковым, Карауловым и мной, получило широкое распространение, и первая речь, произнесенная мной в качестве министра юстиции, заканчивалась призывом подчиняться офицерам и поддерживать дисциплину.

С самого начала революции множество агентов охранки, германских шпионов и людей крайних левых убеждений пытались разжечь ненависть к нам. Чтобы осознать, насколько опасной и эффективной была эта пропаганда, следует иметь в виду, что в распоряжении царской охранки по-прежнему находилось несколько тысяч агентов, шпионов, агитаторов и осведомителей, действующих во всех слоях общества. Кроме того, в стране вело подрывную работу множество вражеских агентов. Они печатали и распространяли листовки, призывавшие толпу к убийствам, раздувавшие подозрительность и распространявшие ложные известия, которые, несмотря на очевидную вздорность, производили впечатление на легковерную публику.

К утру 1 марта контуры нового правительства и его программы были готовы, после чего представители Временного комитета начали переговоры с Советом. Предполагалось, что Временное правительство будет состоять почти исключительно из членов Прогрессивного блока. В последний момент портфель министра труда был предложен Чхеидзе, а портфель министра юстиции – мне.

Временный комитет предложил Исполнительному комитету Совета назначить двух своих представителей в состав Временного правительства, но Исполком решил воздержаться от участия в правительстве, потому что революция была «буржуазной».

Это решение поставило меня перед серьезной дилеммой: следует ли оставаться в Совете и отказаться от поста во Временном правительстве или лучше принять его и выйти из Совета? Оба варианта казались неприемлемыми. Не в состоянии принять решение, я был вынужден на некоторое время отложить эту проблему, так как события развивались таким темпом, что требовали моего полного внимания.