Россия в шубе. Русский мех. История, национальная идентичность и культурный статус

Одной из тех, кто в это время разделял любовь к русскому меху и к русской культуре, была Скиап, Эльза Скиапарелли – королева новаторства, сюрреализма и эпатажа, конкурентка Шанель в битве за внимание парижской элиты 1930-х годов.

В отличие от многих кутюрье, которые с удовольствием работали в рамках «русской» темы, но знали о России только понаслышке, Скиап довелось побывать в России. В 1935 году она стала официальным представителем Франции на промышленной выставке. «Закутанные в теплые меховые манто с капюшонами, в огромных сапогах, готовые таким образом противостоять ветрам Северного полюса (на дворе стоял декабрь), взволнованные необычайными предчувствиями, мы сели в поезд как самые настоящие первооткрыватели», – вспоминала Скиап свой русский вояж[844]. Эти впечатления удачно дополняются воспоминаниями русской эмигрантки Ии Ге (леди Абди), побывавшей в России двумя годами позже: «поездом я поехала в Петербург. Очень красивая дорога – мохнатые ели в снегу, а поезд – как в старое русское время! Самовары и чай»[845]. Обеих объединяла давняя любовь к стилю «а-ля рюс»[846].

В те годы Россия все еще казалась большинству иностранцев (и Скиап!) «страной невероятных, мифических императоров, императриц и танцовщиков, усыпанных крупными драгоценностями; Сибирь, Лев Толстой; медведи, цыгане…»[847], особый мир, культура которого описывалась преимущественно клишированными фразами. «Эта страна определенно меня привлекает! Кроме того, никто не хочет туда ехать, и это само по себе непреодолимо притягательно», – убеждена Скиап[848].

Ее впечатления от знакомства с древней русской столицей полны самых ярких эмоций. «Крупным планом был виден Кремль, одна из самых впечатляющих картин в мире, – восторгалась Скиап. – Ничто даже в Риме или на американском Дальнем Западе не производит подобного впечатления могущества… Его необычный, варварский внешний вид поражает вас, подобно обширным панорамам камней и гор или гигантам, стремящимся достигнуть неба»[849]. Еще одним незабываемым впечатлением для нее стали русские иконы, где «богородицы немыслимой красоты плыли в синем небе»[850]. В Оружейной палате Московского Кремля – древней сокровищнице русских царей – ее удивляли несметные богатства, не тронутые тленом и временем: драгоценные камни, оправленные в золото, золотые царские короны и роскошные облачения. Увидеть царские драгоценности русских царей и цариц было давней мечтой Скиап[851].

Другое ее желание касалось русского меха: лидерство СССР в производстве высококлассного меха было бесспорным, а мастерство советских меховщиков, по всеобщему мнению, граничило с искусством. Наслышанная о фантастически богатых русских мехах (и вероятно, о Ленинградском пушном аукционе), Скиап стала искать знакомства с ними. Но все, что ей удалось обнаружить, – «это очень странная шкурка, напоминавшая крысу»[852]. Скиап была обескуражена; мы же, хорошо представляя особый путь развития советского мехпрома, ничуть не удивлены этим обстоятельством: не случайно Тэффи писала, что еще в 1925 году «набежавшие на нас своры крашеных кошек съели кроткого ласкового котика»[853].

Нереализованная любовь к русскому меху осталась для Скиап своего рода магнитом. Этим термином называли один избранный среди модной коллекции предмет, который притягивал внимание своей аттрактивностью. «В роли „магнита Эльзы“ в разное время побывали цветные тафтовые перчатки, которые заканчивались широкими у плеча и узкими у локтя манжетами, и гигантские сюрреалистические аппликации на спине манто из золотой лайки с вкраплениями полудрагоценных камней», – рассказывает Стэнли Маркус, глава американской сети элитных универмагов Neiman Marcus[854], вручивший Скиап награду Нейман-Маркус за продвижение моды – своеобразного аналога «Оскара» американской модной индустрии.

Именно Скиап познакомила с русским мехом легендарную Марлен Дитрих[855]. Одним из первых фильмов, принесшим актрисе всемирную известность, стала костюмированная историческая мелодрама «Распутная императрица» (также «Кровавая императрица», в оригинале «The Scarlet Empress», 1934), снятая Джозефом фон Штернбергом для кинокомпании «Парамаунт Пикчерс» (Paramount Pictures) по мотивам дневников русской императрицы Екатерины Великой. Для Дитрих в роли Екатерины Великой сшили двадцать костюмов, автором которых выступил главный дизайнер «Парамаунт» в 1929–1938 годах Трэвис Бэнтон. Один из самых востребованных художников по костюму в «золотой век» Голливуда, он одевал не только «орхидею Парамаунт» Дитрих[856], но и многих других селебрити эпохи. Закономерно, что Бэнтон много работал с таким особым фактурным материалом, как мех[857].

Любовь Бэнтона к моде в целом и к меховой моде как ее частному проявлению не могла не быть поддержана основателем «Парамаунт» Адольфом Цукором: меховщик по своей первой профессии, организатор успешного мехового бизнеса[858], он понимал цену успешного экранного воплощения моды и отдавал должное гению Бэнтона.