Россия. XX век начинается…

6. Создавалась комиссия Государственной думы по организации мобилизационного запаса продовольствия, обмундирования, стрелкового оружия и боеприпасов для развертывания резервных полков в случае всеобщей мобилизации. В основе такого подхода лежала иллюзия, что исход будущей войны будет решен уже в первых сражениях при участии отмобилизованных полевых войск, хотя опыт Русско-японской войны доказывал обратное. Исходя из этих умозрительных соображений и пресловутого режима экономии бюджетных средств, комиссия по обороне Государственной думы должна была рассчитать нормы снабжения войск вооружением и боеприпасами. Уже тогда было понятно, что огромные склады вооружений и снаряжения выходили из-под контроля Военного министерства и оказывались в распоряжении крупных банкиров и промышленников.

7. В армии вводилась единообразная униформа защитного цвета, но в кавалерии по совершенно необъяснимой причине восстанавливались гусарские, уланские и драгунские полки при обязательном ношении парадной формы прежнего покроя и цветов в торжественных случаях. Этот пункт привел царя, трепетно соблюдавшего гвардейские традиции в быту, в неописуемый восторг[301].

8. Наконец, в российской армии создавались специальные железнодорожные, инженерные, электротехнические, автомобильные и воздухоплавательные роты. Однако в таких необычных и сложных в техническом отношении подразделениях не предусматривались такие органы управления, как штабы.

Генерал-адъютант Н.А. Куропаткин, узнав о содержании программы реформирования армии, направил в правительство «Записку по вопросу об ассигновании Военному и Морскому министерствам кредитов на неотложные нужды». В ней он утверждал, что если «будут отпускаться на флот суммы, не соответствующие важности для обороны государства морской силы, то эти отпуски неизбежно отразятся на ослаблении сухопутной армии, составляющей главную силу России». Требуя, чтобы на флот выделялось не более трети новых ассигнований, Куропаткин критиковал и Военное министерство за увлечение развитием стратегических шоссе. Основная часть средств, отпущенных на армию, должна была, по его мнению, использоваться на развитие артиллерии, авиации, организацию автомобильного дела и увеличение оснащенности армии инженерным имуществом[302].

Николай II не придал этому меморандуму никакого значения. Царь, плохо разбиравшийся в кораблестроении, с упорством, достойным лучшего применения, растрачивал огромные государственные средства на превращение сухопутного по мышлению народа в «морскую нацию». И если уж Петр I Великий не рискнул вступить в конфликт с Англией на Балтийском море и подписал компромиссный Ништадтский мир со Швецией, то стремиться к превосходству русского военно-морского флота в океанских просторах в XX веке граничило с клинической паранойей.

Цусима Николая II ничему не научила – царь считал ее роковой случайностью, а виновными – нерадивых флотоводцев З.П. Рожественского и Н.И. Небогатова.

Русский конструктор С.И. Мосин в 1890 году разработал пятизарядную магазинную винтовку под 7,62-мм тупоконечный патрон, который в отечественной системе мер был назван «трехлинейным». Она была представлена на конкурс Комиссии по малокалиберному оружию одновременно с винтовкой конструкции Леона Нагана. Они отличались тем, что мосинский образец заряжался при помощи обоймы, а бельгийский – пачки с патронами[303].

Оригинальной особенностью модели являлась отсечка-отражатель, предотвращающая одновременную подачу двух патронов из магазина. Это устройство превосходило все известные до того способы заряжания и устранения двойной подачи в вертикальном срединном магазине, снаряжаемом из обоймы. Трехлинейная винтовка образца 1892 года была принята на вооружение русской армии[304].

Русские казенные оружейные заводы не были подготовлены к немедленному крупносерийному производству магазинных винтовок. Существовавший уровень производства не мог обеспечить ускоренное перевооружение. Расширения и модернизации требовал заводской станочный парк. Не хватало квалифицированной рабочей силы. Для расширения оружейных, патронных и пороховых заводов Военное ведомство выделило 108,5 миллиона рублей. Заказанное в Англии, Швейцарии и Франции оборудование было доставлено в Россию только в 1892 году. Эта задержка значительно отодвинула срок фактического перевооружения русских войск.

Приехавший в Париж великий князь Владимир Александрович безо всяких затруднений сумел разместить на французских военных заводах заказ на изготовление 500 тысяч трехлинейных винтовок для русской армии[305].