Россия. XX век начинается…

Она была скопирована с соответствующего указа германского кайзера Вильгельма II. В итоге к началу 1914 года в Германии безработица возросла на 8 %, а в России – на 7,3 %. Из постоянного состава российских вооруженных сил было уволено 2 тысячи старших офицеров и около 7 тысяч средних начальствующих чинов. Армия как в Германии, так и в России испытывала хронический недостаток необходимого военного снаряжения – от стрелкового оружия до обуви! В армиях обеих империй в 1913 году не хватало современных наступательных вооружений: самолётов, бронеавтомобилей, пулеметов, полевых орудий, подвижного железнодорожного состава – и практически полностью отсутствовали автомобили и мотоциклы. Осуществлять долговременные стратегические наступательные операции они были не в состоянии и были обречены на ведение малоэффективной оборонительной позиционной войны. В дополнение ко всему снабжение продовольствием в русской армии оказалось самым отсталым в мире: при отсутствии консервной промышленности во время военных действий к фронту гнали огромные стада скота. С помощью привязных аэростатов, дирижаблей и тем более самолётов направление главного удара легко просчитывалось противником.

Сама сословно-бюрократическая вертикаль власти сводила на нет любые реформы. Даже талантливые, образованные и инициативные люди безропотно мирились со сложившимся рутинным порядком вещей, зная, что любые серьезные возражения приведут лишь к их скорой отставке. «Те, кто выдвигался, не хотели работать и не умели работать. А тех, кто мог бы работать и желал работать, в Военном ведомстве не выдвигали: над ними были люди, которые ненавидели знание, презирали таланты, имели на своей стороне силу и право душить их, мешать им выйти на свет Божий»[312].

Неукоснительно охранявшаяся система сословных ограничений не позволяла получать высшее образование «кухаркиным детям» и отразилась в Положениях о прохождении службы 1887 года и новых званиях в армии и на флоте, искусственно создавших опасную пропасть между потомственными офицерами и обслуживающими их мобилизованными «военными специалистами». Персональные воинские чины им не полагались и заменялись временными военными званиями. Так, призванные в армию профессиональные специалисты получали только погоны вольноопределяющихся, унтер-офицеров или зауряд-мичманов, квалифицированные механики и мотористы с университетскими дипломами – инженеров-механиков, а начальник технической службы авиационного отряда имел звание старшего помощника по обслуживанию аэропланов. Офицерские денежные пособия им не выдавались, и они довольствовались «котловым содержанием для нижних чинов». В мирное время такие специалисты оплачивались по статьям индивидуальных трудовых соглашений с учетом премиальных поощрений, что выглядело не столь унизительно.

Генерал Н.А. Епанчин вспоминал, что «по окончании Японской войны был учрежден еще особый разряд сверхсрочных, с наименованием их подпрапорщиками, они отличались от остальных сверхсрочнослужащих тем, что офицеры говорили им “вы”, а не “ты”, как ко всем нижним чинам. Они имели улучшенное материальное положение и особые внешние отличия в виде особого вида погон. В нравственном отношении положение сверхсрочных было не во всех отношениях благоприятным: дело в том, что солдаты относились к ним с некоторым пренебрежением, промеж себя они называли их “продажными шкурами”, считая, что они служат из-за денег и других выгод»[313].

Накануне мировой войны Николай II принял решение отменить единоначалие в высшем командовании армии. С.Ю. Витте вспоминал: «Было решено, что главнокомандующим армией, которая должна будет идти против Германии, будет великий князь Николай Николаевич, а главнокомандующим армией, которая будет действовать против Австрии, будет военный министр генерал-адъютант Куропаткин. Между великим князем Николаем Николаевичем и Куропаткиным уже начали происходить всевозможные разногласия по вопросам этой войны. Куропаткин во многом не соглашался с великим князем, причем я несколько раз слышал от Куропаткина самые отрицательные отзывы относительно проектов Николая Николаевича и вообще относительно его различных способностей как военного»[314].

Порочность этого замысла состояла в том, что поклоннику оборонительной стратегии Н.А. Куропаткину предоставлялась возможность «заманивать» австро-венгерские армии в глубь Украины, а «настойчивый кавалергард» Николай Николаевич должен был стремительно наступать на Берлин. Роль Верховного главнокомандующего Николай II явно готовил для себя. Если бы Совет министров утвердил подобное решение, а Германия первой бы не объявила войну России, не готовой к всеобщей мобилизации, то демократическая революция произошла бы уже в 1915 году!

Глава 9 Цусимский синдром