Россия. XX век начинается…

Иначе обстояло дело в Морском министерстве. Без обсуждения в Думе значительные деньги по распоряжению царя немедленно переводились в европейские банки для строительства новых военных кораблей. 1 апреля 1907 года он утвердил разработанные морским Главным штабом «Стратегические основания для плана войны на море». В них наиболее вероятным противником на Балтийском море признавалась Германская империя, обладавшая мощным военно-морским флотом. Николай II считал, что задачу надежной обороны Балтийского моря можно достигнуть лишь посредством линейного флота, который следовало построить к 1916 году. Внимание обращалось на то, что тактико-технические задания для этих кораблей следовало разработать с учетом возможности их перехода на Дальний Восток. Характерно, что в это время происходили интенсивные переговоры о вовлечении Японии в состав Антанты, а японские лётчики проходили подготовку в авиационных училищах Франции и Англии. Германо-японские противоречия в Тихоокеанском регионе после поражения России в Маньчжурии выступили на первый план. Зачем же, спрашивается, русскому флоту следовало готовиться к войне на Дальнем Востоке?

Концепция развития военно-морского флота, представленная Морским министерством, отличалась от той, которую разработали в Главном морском штабе, и совсем по-иному рассматривалась в Министерстве иностранных дел. В штабе прилагали все усилия для возрождения Балтийского флота, в Морском министерстве стремились к реваншу на Дальнем Востоке, между тем как в МИДе считали главным вопросом внешней политики ближневосточное направление. В результате российский флот был недостаточно сильным на Черном море и оставался слабым на Балтийском море, не говоря уже об эскадре во Владивостоке.

Николай II, очевидно, тяготился чувством вины перед моряками за порт-артурский позор и Цусимскую катастрофу. Восстановить военно-морской флот в ходе военной реформы при дефиците государственного бюджета было несбыточной мечтой, но царь встал на защиту интересов морского Главного штаба[315]. Он не желал слушать руководителей Военного министерства, требовавших уделять больше внимания реорганизации и развитию сухопутной армии. «Ничего сделать нельзя, – признавался начальник штаба Петербургского военного округа генерал от инфантерии П.Ф. фон ден Бринкен. – Государь, всегда такой добрый и мягкий, при всякой попытке кого бы то ни было сказать что-нибудь против флота, буквально свирепеет, хлопает кулаком по столу и не желает ничего слушать. То же было и с великим князем. Это просто какой-то гипноз, и морское начальство делает благодаря этому, что хочет»[316].

Так, начала царствования Николая II количество адмиралов в Морском ведомстве возросло с 97 до 120 человек. Из них на кораблях служили только 19, а в 1907 году 27 адмиралов. Остальные числились где угодно: в «посторонних ведомствах» – по терминологии того времени – от 13 до 17 высших чинов и даже на «коммерческих судах» и в Воздушном флоте, к которым было приписано от 3 до 6 высших флотоводцев. Иными словами, на 2,5 корабля приходился 1 адмирал. Картина выглядела совсем удручающей, если учесть, что всего в Морском ведомстве, существующем исключительно ради кораблей, на каждый крейсер приходилось по 1,8 адмирала. Между тем их заработная плата соответствовала званию и должности.

Новые корабли для Балтийского флота, вопреки элементарному здравому смыслу и духу русско-французской конвенции, а позже – геополитическим целям Антанты, заказывались главным образом в Германии, что по понятным причинам отрицательно влияло на сроки их постройки и вело к нарушениям проектных параметров! Внешняя привлекательность немецких кредитов, в конце концов, дорого обошлась России.

Особый комитет по усилению военного флота на добровольные пожертвования, созданный в 1905 году великим князем Александром Михайловичем, к этому времени израсходовал все пожертвованные суммы по их прямому назначению. На германских верфях «Вулкан» заложили 18 «минных крейсеров» типа «Эмир Бухарский», «Украина», «Туркменец Ставропольский» и «Финн» водоизмещением 500—620 тонн. По существу, в строй вошли не крейсеры и даже не эскадренные миноносцы, а большие сторожевые корабли с малым запасом хода и слабым минно-артиллерийским вооружением[317].

По недомыслию русского Морского штаба «минный 36-узловой турбинный крейсер “Новик”» строился на германских верфях «Шихау», где был скопирован немецкими инженерами. В августе 1914 года в связи с началом мировой войны 8 заказанных для России кораблей были секвестрированы и через год вошли в строй кригсмарине как Zeschtorërs. «Роль, которую сыграл “Новик”, трудно переоценить. Он был этапным кораблем, ставшим в своем классе своеобразным эталоном на последующее десятилетие. Впервые в Российском флоте на эскадренном миноносце появились мощные паровые турбины и чисто нефтяные котлы, был преодолен 36-узловой рубеж скорости. Впервые его корпус был собран по продольной системе набора. На нем впервые установили необычайно мощное на то время вооружение»[318].