Российская экономическая система

Во-вторых, в современной экономике России сложился тип хозяйствования, который в целом адекватно отражается понятием «капитализм». Был ли советский строй социализмом — это предмет для дискуссии (которую, как и любой спор о понятиях, можно вести бесконечно долго), но то, что в основе хозяйственных отношений в сегодняшней России лежит капитал — это очевидно. Директивное административное руководство экономикой уступило место преимущественно денежным отношениям, а извлечение и распределение прибыли стало центральным вопросом и главным делом для господствующих в нынешнем российском обществе классов и групп. При всех особенностях и оговорках, при всей значимости роли бюрократического государства, о чем будет подробно сказано ниже, господствующей формой собственности, распространяющейся на основную часть экономических активов, стала частнокапиталистическая.

Кстати, этот момент необходимо будет постоянно иметь в виду, когда мы будем говорить о высокой роли административного ресурса. А именно: при всей его важности и значимости в нынешней российской экономической системе он, тем не менее, в корне отличается от соответствующего ресурса в советский период, причем отличается именно тем, что применяется к капиталистической рыночной, а не плановой экономике. Да, административное вмешательство изначально противостоит законам свободной конкуренции, но его наличие в экономике само по себе не делает ее планово-административной в том смысле, в котором она существовала до 1991 года. Наличие ограничений для действия стихийных законов конкуренции, для теоретически чистого идеально-рыночного механизма — это норма современного капитализма, а не его отрицание. Соответственно, усиление роли административного ресурса в экономике, с чем мы, похоже, сталкиваемся в последние годы (хотя это еще вопрос, что мы имеем — факт его общего усиления или же простое перемещение основного источника этого ресурса на более высокий уровень власти), само по себе не дает оснований говорить о постепенном возврате к советскому прошлому. В конце концов, в мире есть немало стран, никогда не причислявшихся к «социалистическому лагерю», в которых роль административного ресурса ничуть не меньше, а в ряде случаев и больше, чем в современной России. На самом деле вопрос заключается не в наличии такого рода ограничений, а в их мере и конкретном виде, которые совсем не обязательно системно меняют логику экономического поведения экономических субъектов, но оказывают влияние на его эффективность, причем это влияние в конкретных условиях может быть как положительным, так и отрицательным.

В-третьих, российская экономика в очень существенной степени стала открытой с точки зрения ее взаимодействия, как прямого, так и косвенного, с внешним миром. Несмотря на то, что сегодня, спустя пятнадцать лет с начала системных изменений, движение товаров и ресурсов через российские границы и формально, и фактически сталкивается с немалым числом препятствий, масштаб этого движения таков, что говорить об изолированности нынешней системы хозяйствования в России от остального мира было бы неверно. С точки зрения степени вовлеченности в мирохозяйственные отношения экономическая система страны сегодня не уступает большинству развитых государств и несопоставимо более открыта, чем народное хозяйство в советский период.

Наконец, в-четвертых, за пятнадцать лет в силу действия различных сил и факторов произошло масштабное обновление класса высших менеджеров, на который возложена функция оперативного и стратегического управления огромными производственными активами, унаследованными от советского периода либо созданными в последние десятилетия. При этом обновление произошло прежде всего физически — на ключевых постах появились новые люди, ранее не занимавшие постов такого уровня ответственности. Обновление произошло и в качественном отношении, то есть с точки зрения социального опыта, мироощущения, круга знаний и интересов и даже потребностей представителей этого общественного слоя. Другими словами, к управлению крупными активами пришли не просто новые, но иные люди. (Кстати, это не означает, что новые управленцы заведомо более способны или более талантливы, чем старые, не говоря уже о степени их честности или законопослушности, но, во всяком случае, они часто оказываются более адекватны создавшимся условиям, и в этом (но только в этом!) смысле — более эффективны.)