Российская экономическая система

Однако в данном случае вопрос о справедливости или обоснованности сложившейся структуры владения основными экономическими активами является вторичным: сколько бы ни спорили по этому поводу, это не меняет тот непреложный факт, что нынешняя российская хозяйственная система отличается от экономик развитых стран тем, что в ее основе не лежит право частной собственности в его современном, европейском понимании, то есть признаваемое государством и обществом и защищаемое независимой судебной системой безусловное право каждого субъекта, официально признанного собственником тех или иных экономических активов, владеть и распоряжаться ими в рамках правил, устанавливаемых исключительно в законодательном порядке.

Преобладание крупных бизнес-групп

Второй важнейшей особенностью нынешней российской экономической системы на микроуровне является определяющая роль крупных бизнесгрупп, принявших форму конгломератов, то есть объединений предприятий, связанных между собой исключительно или преимущественно отношениями собственности и контроля и характеризующихся слабыми горизонтальными или вертикальными производственными связями.

То, что в российской экономике степень концентрации экономического контроля в руках относительно узкой группы лиц является чрезвычайно высокой — это, конечно, не новость. О господстве в российской экономике «группы товарищей», которых чаще всего обозначают расхожим словом «олигарх», пишут все — от желтой прессы до аналитических докладов солидных организаций и фондов. В силу того что расчеты в рамках всей экономики таких показателей, как объемы продаж, капитализация, прибыль и т.д., проблематичны из-за наличия серьезных методологических и информационных трудностей, конкретные цифровые иллюстрации такой концентрации приводятся редко, но там, где они приводятся, цифры впечатляют. Так, доклад Всемирного банка, опубликованный в апреле 2004 г., утверждает, что 30 % всего объема реализации в России товаров и услуг приходится на группы компаний, контролируемые двадцатью тремя собственниками, занимающими первые места в списке наиболее значимых акционеров основных российских активов. По оценкам министерства экономического развития и торговли, приводимых, в частности, журналом «Эксперт», на долю малых компаний в России приходится 10-12 % производимого ВВП и менее 20 % совокупной занятости, в то время как в развитых странах Европы эти показатели превышают соответственно 50 и 70 %.

Конечно, вопрос о реальной степени концентрации производства и финансовых потоков в крупнейших компаниях и, соответственно, контроля за экономикой в руках конкретных собственников и государственных чиновников сейчас, как и десять лет назад, далек от полной ясности. Отсутствие достоверных данных о том, кто, чем и в какой степени владеет (то есть та самая неопределенность собственности, о которой мы вели речь выше), мешает нам установить и точную степень ее концентрации. Ситуация осложняется еще и тем, что достаточно размытыми являются также и границы между отдельными группами. Получившая в последние годы практика назначения административной властью своих «доверенных лиц» на важные управленческие посты в различных полугосударственных предприятиях в значительной степени нарушает сложившуюся ранее картину раздела объектов управления между отдельными бизнес-группами. Вместе с тем главный вывод не вызывает сомнений: в российской экономике сложилась гиперконцентрированная предпринимательская структура, главной особенностью которой является сосредоточение основных ресурсов страны в руках нескольких десятков групп управляющих и собственников, так или иначе (в том числе от имени государства) контролирующих основные финансовые и реальные потоки.