Российские Колумбы

…Однажды в стойбище появился молодой эвенк и рассказал, что нет теперь царя и купцов нет. И что у богатеев оленей надо забирать и делить между бедными. Пришелец собрал оленеводов, охотников в один чум и подробно рассказал, что в соседних стойбищах уже раскулачены зажиточные эвенки. Паренек бойко читал бумаги, объясняя происшедшие события. Обрадовавшиеся люди долго советовались, обсуждали, как лучше обезоружить богатых, что с ними делать.

Но кто-то выдал незнакомца. Богачи узнали о тайном сговоре, схватили ночью парня, заковали его в цепи. Губы проткнули железным кольцом, лишив пришельца возможности разговаривать. Купцы собрали жителей с надеждой, что чужак откажется от своих намерений при всем народе, но несгибаемым оказался Бобира, так стали называть молодого парня. Измученный, со сгустками крови на губах, Бобира не отрекся от своих убеждений.

От приезжавших в стойбище эвенки узнали, что действительно некоторые соседи освободились от порабощения.

Крепко охраняли закованного, но бедняки выкрали и увезли Бобиру на оленях в тундру. Скрываясь от преследования, он срубил хижину далеко от селений. Охотники снабжали своего товарища махоркой, мясом, мукой, солью. Скоро Бобира освободился от железной тяжести кандалов, перепилил и кольцо, сковывавшее губы.

Часто навещали эвенки своего любимца. К Бобире приезжали и из других стойбищ. Здесь, в далекой хижине, готовился план раскулачивания богачей.

Однажды после длинной зимней ночи над тундрой показалось долгожданное солнце. Дети барахтались в снегу, радуясь празднику весны. Взрослые, покуривая, стояли у чумов, всматриваясь вдаль. К стойбищу приближались оленьи упряжки. На передних нартах сидел Бобира. В тот день и началась новая жизнь для эвенков фактории.

Немногословный старик закончил рассказ, а меня заинтересовало, почему назвали парня Бобирой, жив ли он?

Эвенк задумчиво покачал головой, выстукивая пепел из трубки:

— Шибко мало, мало жил Бобира, помер. У нас значится Бобира, а по-вашему — «Рваная губа».

ПРИМЕТЫ ЖИЗНИ

— Трясогузки, трясогузки прилетели! — восторженно кричал мальчишка, подбегая к каждому дому. Это сообщение молниеносно облетело весь поселок. И он точно ожил. У домов появились люди. Суетились большие и малые. Они собирались в дорогу.

Времени было три часа ночи, но над снежной долиной мерцал блеклый солнечный диск. Я пытался понять, что же произошло?

У крайнего чума стоял эвенк Топтогыр. Он самый старый по возрасту на всем Таймыре. Топтогыр никуда не собирался. Прищуриваясь и попыхивая трубкой, он спокойно озирал поселок. Я подошел к нему и попросил объяснить причину столь поспешных сборов.

— Прилет трясогузок, — сказал он, — нынче запоздал на целых десять дней. А коль они прилетели, начнут скоро появляться на свет маленькие оленята. Это верная примета. Вот народ и спешит на стойбище, в помощь оленеводам.

В это время из чума вышла огромная взлохмаченная собака. Она лениво встряхнулась и направилась к нам.

— Не укусила бы, — сказал я, опасливо озираясь на собаку.

— Не-е-т, — успокоил меня старик, — она совсем слепая. Белка! — позвал он ее ласково. Собака подошла к Топтогыру и неожиданно лизнула ему руки.

— Видно, хорошая собака-то была? — спросил я. Старик не сразу ответил. Мне показалось вдруг, что в глазах его мелькнули слезы.

— Она не раз спасала мне жизнь, — проговорил он со вздохом. И рассказал, как однажды, закончив зимнюю охоту, возвращался он домой с богатыми трофеями. Бежали трусцой его усталые собаки. Лучи заходящего солнца золотили тундровые просторы. Начиналась поземка, набегая снежными волнами навстречу упряжке. Вдруг старик увидел бежавших с горы наперерез волков. Вначале охотник крикнул на собак, но, опомнившись, остановил упряжку. Приготовил нож, патроны, порастолкал обоймы по всем карманам. Затем привязался крепко-накрепко к нартам. Самую ленивую собаку затолкал в мешок, привязал его маутом и положил в нарты. Услышав накатившийся вой волков, собаки стремглав бросились домой. Рассвирепевшая волчья стая настигала нарты, намереваясь наброситься на собачью упряжку. В этот момент Топтогыр сбросил мешок с собакой. Пронзительно визжала она из тащившегося на мауте трепещущего мешка. Свора серых набросилась на приманку. Охотник открыл стрельбу по сгрудившейся волчьей свалке. Сквозь кружившуюся снежную пыль было видно, как уменьшается серая стая. Несколько темных пятен рассыпались вдоль дорожки, оставаясь навечно лежать в снежных сугробах. Другие бросились по сторонам.

Неожиданным прыжком один из волков набросился на охотника. Клыкастая разъяренная пасть несколько раз впивалась в тело старика. Долго продолжалось единоборство на нартах. Дважды вонзался охотничий нож в хищника, и наконец-то обмякшее тело волка свалилось с нарт.