Российский фактор правового развития Средней Азии, 1717–1917. Юридические аспекты фронтирной модернизации

Бухарские же власти также попытались распространить на Западный Памир свои судебные принципы и нормы, добавив к системе наказаний тюремное заключение и телесные наказания, что полностью противоречило местным принципам. Российским офицерам и чиновникам неоднократно приходилось останавливать подобные расправы бухарцев над памирцами, напоминая чиновникам эмира, что местное население находится под особым покровительством российских властей; также нередки были случаи, когда местные жители бежали от расправы бухарцев на территорию русских гарнизонов[102]. Кроме того, бухарские наместники запретили населению обращаться к суду ишанов — религиозных лидеров местных шиитов, что также являлось давней традицией Западного Памира. Вместо этого следовало обращаться к казиям (также назначаемым на должность беком), которые брали не только штрафы, но и высокие сборы в собственную пользу, называемые «хизметане» («за оказание содействия»). Опять пришлось вмешаться начальнику Памирского отряда Н. С. Аносову, который в 1900 г. заставил бека и его чиновников составить четкие предписания о том, кто и какие дела должен судить, и какие судебные сборы взимаются в каждом конкретном случае [Халфин, 1975б, с. 116]. Кроме того, в некоторых случаях русские офицеры сами выносили судебные решения, которые воспринимались местными жителями как обязательные к исполнению.

Один из самых болезненных вопросов взаимоотношений Западного Памира с соседями (включая и иностранных правителей-сюзеренов) — религиозная принадлежность населения. Оно было многонациональным, однако большинство составляли таджики, принадлежавшие к шиитской ветви ислама, причем к его специфическому исмаилитскому направлению (см., например: [Серебренников, 1900, с. 80; Тагеев, 1902, с. 99])[103]. Соответственно, во главе их общин стояли ишаны, которые избирались членами этих общин, но всегда из числа представителей одних и тех же святительских семейств, ведших свою родословную еще с XI–XII вв. Эти ишаны в силу происхождения и занимаемого положения пользовались беспрекословным повиновением собственных мюридов и высоким авторитетом среди остального населения. Номинально их избрание должно было подтверждаться официальным главой исмаилитов — Ага-ханом, резиденция которого находилась в Бомбее, однако в силу политических причин или личных качеств того или иного святителя этот формальный акт зачастую игнорировался ([Серебренников, 1900, с. 80; Халфин, 1975б, с. 104–105; Харюков, 1995, с. 106]; ср.: [Бобринский, 1902, с. 9]). Ишаны оказывали значительное влияние на духовную и политическую жизнь Западного Памира и, как уже отмечалось выше, нередко осуществляли также и судебные функции.

Неудивительно, что и афганцы, и бухарцы старались подорвать власть этих влиятельных представителей духовенства. Во многом это объяснялось тем, что и в Афганистане, и в Бухаре преобладало суннитское течение ислама, в глазах представителей которого шииты воспринимались как кяфиры («неверные»). Неоднократно упоминавшийся выше А. Черкасов, например, отмечал, что беки и их чиновники нередко притесняли шиитов, выносили несправедливые судебные решения, а когда те апеллировали к нормам шариата, бухарцы заявляли, что для «неверных» шариат не действует — вот пусть они примут истинный суннитский ислам, тогда для них все изменится. В 1901 г. наместник Ишанкул даже попытался провести на Западном Памире религиозную реформу: он выписал из Бухары около 200 мулл, чтобы создать школы и проводить массовую агитацию в пользу суннизма. И только очередное вмешательство начальника Памирского отряда (эту должность тогда занимал К.-Э. К. Кивекэс) позволило пресечь эту инициативу.

В противоположность афганским и бухарским властям, русские представители на Западном Памире демонстрировали полную веротерпимость[104]. И хотя во многом подобный подход объяснялся так называемой политикой игнорирования ислама, в свое время инициированной первым туркестанским генерал-губернатором К. П. фон Кауфманом, на Памире он оказался весьма эффективным и привлек на сторону русских ряд весьма влиятельных местных ишанов. Так, например, один из наиболее авторитетных памирских духовных лидеров рубежа XIX–XX вв., Юсуф-Али-шо[105], полностью поддерживал идею перехода Памира под непосредственное русское правление, агитировал своих прихожан обращаться к российским офицерам с жалобами на бухарские власти (за что те пытались выслать его за пределы Памира). В результате даже официальные чиновники (в частности, вышеупомянутый А. Черкасов) характеризовали его как верного сторонника русских [Халфин, 1975б, с. 96–97; Харюков, 1995, с. 110]. Естественно, демонстрируя политику религиозной терпимости, русские много выигрывали в глазах местных шиитов по сравнению с воинствующими суннитами-бухарцами, и это стало дополнительным доводом в пользу борьбы памирцев за переход под власть Российской империи [Халфин, 1975б, с. 121–122].