Российский фактор правового развития Средней Азии, 1717–1917. Юридические аспекты фронтирной модернизации

Впрочем, нельзя сказать, что проведение преобразований, своеобразная демократизация Бухарского эмирата и Хивинского ханства являлись односторонней инициативой российских имперских властей. В самих ханствах (в немалой степени под влиянием небезызвестных «младотурков» — сторонников демократизации и конституционализации Османской империи) формировались политические силы, придерживавшиеся аналогичной политической ориентации. Представители различных слоев общества (в первую очередь зарождавшейся национальной буржуазии и интеллигенции обоих среднеазиатских государств, а также и некоторые сановники и даже представители духовенства) все чаще поднимали вопрос об изменении формы правления, реформе органов государственной власти, фактически не изменявшихся с эпохи Средневековья. Интересно отметить, что и в этом отношении различные политические круги так или иначе связывали грядущие преобразования с Россией (см. подробнее: [Пылев, 2005, с. 48–82]). Формально курс на демократизацию политического устройства Хивинского ханства и Бухарского эмирата был взят, и сами же монархи официально его провозгласили — правда, в традиционной для тюрко-монгольских монархий форме, издав соответствующие указы — ярлыки или фирманы ([ЦГА РУз, ф. И-1, оп. 2, д. 715, л. 49]; см. также: [Погорельский, 1968, с. 72–73; Тухтаметов, 1966, с. 99–100]).

В связи с активизацией политической жизни среднеазиатских ханств в элите Бухары и Хивы довольно четко наметились два противоборствующих лагеря: консервативное крыло, полностью поддерживавшее интеграцию с Россией (вплоть до свержения монарха и переход под власть империи — подобно Кокандскому ханству), и либеральное (в начале XX в. создавшее в обоих ханства движения, соответственно, младобухарцев и младохивинцев), выступавшее за независимость своих государств, но по образцу европейских конституционных монархий. При этом население как Бухары, так и Хивы, по свидетельствам иностранных путешественников в этих государствах, в большей степени находилось на стороне первых, поскольку видело в присоединении к России больше выгод, имея перед глазами примеры в виде Ферганской области (бывшего Кокандского ханства) и Самаркандской области (части эмирата, присоединенной к Российской империи в 1868 г.), в которых такое же местное мусульманское население проживало в неизмеримо лучших условиях, нежели под правлением своих же мусульманских монархах [Norman, 1902, p. 291]. Естественно, в таких условиях имперские власти под предлогом дальнейших преобразований старались укрепить позиции консервативных правительств Бухарского эмирата и Хивинского ханства [Curtis, 1911, p. 141, 143–144].

Подобные настроения привели к тому, что в начале 1910-х годов представители имперских властных кругов вновь стали поднимать вопрос о более радикальной политике России в отношении среднеазиатских ханств. По их мнению, дальнейшая модернизация в Средней Азии была возможна лишь при условии окончательного присоединения Бухары и Хивы к России, упразднения в них ханской власти, традиционных политических и правовых институтов и организации административно-территориальной системы по образу и подобию Туркестанского или Степного края [Тухтаметов, 1966, с. 68–71; Центральная Азия, 2008, с. 309–310]. Одно из главных препятствий подобным действиям вскоре после установления протектората — вооруженное противостояние с Великобританией — было устранено в результате подписания соглашения об «афганском разграничении» в 1907 г., так что серьезных внешнеполитических проблем подобные действия Российской империи не вызвали бы (см. подробнее: [Сергеев, 2012, с. 239 и след.]). Сторонники и противники присоединения Бухары и Хивы к России несколько лет вели бурные дискуссии по этому вопросу, которые были перечеркнуты событиями восстания в Центральной Азии 1916 г. и Февральской революции 1917 г.

§ 3. Правовые основания использования российских войск в протекторатах

Установление российского протектората над среднеазиатскими ханствами (Бухарский эмират и Хивинское ханство) предусматривало оказание российскими властями поддержки местным монархам в борьбе с внешними врагами и внутренними беспорядками — включая и военную помощь. Тем не менее формальная независимость Бухары и Хивы (поскольку протекторат не был юридически закреплен какими-либо международно-правовыми актами) вызывала определенные правовые проблемы, связанные с обоснованием ввода русских войск на территорию того или иного ханства. В связи с этим представляется целесообразным проследить как обосновывали пограничные власти Российской империи (прежде всего — генерал-губернаторы Туркестанского края) причины введения русских войск в Бухарский эмират и Хивинское ханство и участие их в боевых действиях на территории этих государств.