Российский фактор правового развития Средней Азии, 1717–1917. Юридические аспекты фронтирной модернизации

Помимо административных постановлений и судебных дел, российские власти предпринимали попытки улучшить положение женщин в ханствах Средней Азии и путем развития различных учреждений, услугами которых могли бы пользоваться на равных основаниях все местные жители — как мужчины, так и женщины. Так, в декабре 1912 г. начальник Амударьинского отдела, полковник Н. С. Лыкошин, рекомендует (а по сути, приказывает) хивинскому хану Исфендиару предусмотреть создание в строящейся Хивинской больнице женского отделения. К своему посланию он прилагает копию отношения окружного военно-санитарного инспектора Туркестанского военного округа, в котором последний выражает надежду, «что настало время, чтобы и в Хивинском ханстве женщины и мужчины в деле пользования от своих недугов сделались бы равноправными подданными Его светлости хана хивинского» [ЦГА РУз, ф. И-125, оп. 1, д. 2, л. 17, 2, л. 18–19 с об., 13]. В конце 1913 г. рассматривалась возможность привлечения на работу в этом отделении женщины-врача, о чем сама претендентка, Гулсум Асфандиярова (хивинская уроженка), писала своему отцу, отмечая, в частности, что ей «крайне польстило высокое предложение занять должность при женской больнице в Хиве, где раньше едва ли даже бывали женщины-врачи» [Там же, л. 11, 12].

Представляется, что подобные действия российских пограничных властей также способствовали повышению статуса женщин в среднеазиатских ханствах и в какой-то мере согласовывались с вышеупомянутыми взглядами джадидов о «свободе женщин».

Возникает вполне закономерный вопрос: почему российские власти так активно и настойчиво старались изменить положение женщин в Средней Азии? Ведь положение российских женщин в этот период времени отнюдь не отличалось наличием значительных прав, привилегий, возможностей. Вполне логичным представляется, что имперской администрацией двигало отнюдь не бескорыстное желание защитить права «забитых» женщин Востока — тем более, как уже отмечалось, в самой России вопрос о правах женщин в рассматриваемый период на повестке дня не стоял. Российские власти стремились, во-первых, продемонстрировать верховенство имперского законодательства над религиозным и традиционным правом и Средней Азии, показать открытость и доступность российского суда для новых подданных (см. также: [Стасевич, 2011, с. 30–31]). Во-вторых, бросая вызов патриархальной структуре среднеазиатского общества (т. е. самому консервативному аспекту социальных отношений), имперская администрация юридически и в какой-то степени психологически создавала условия для преобразований в тех сферах, которые действительно представляли интерес для Российской империи в Центральной Азии — политической, административной, экономической. Таким образом, не следует рассматривать действия российских властей по «эмансипации» женщин Туркестана и среднеазиатских протекторатов империи как самостоятельное направление имперской правовой политики. Напротив, можно утверждать, что оно являлось «вспомогательным» и служило одним из инструментов существенных преобразований на восточных «национальных окраинах» Российской империи — в контексте так называемой фронтирной модернизации, т. е. сближения национальных пограничных регионов (в том числе и «национальных окраин») по уровню развития — политического, экономического, социального с наиболее развитыми регионами страны.

§ 6. Правила производства и продажи алкогольной продукции в ухаре: механизм распространения правовых норм для русских владений на территорию протектората

Установив протекторат над Бухарским эмиратом и Хивинским ханством, Российская империя создала себе некоторые правовые барьеры для прямого вмешательства в дела этих среднеазиатских государств. В связи с этим имперским властям понадобились инструменты для осуществления «косвенного управления» в Бухаре и Хиве, которые позволили бы производить некоторые правовые изменения в ханствах, укреплять контроль России над ними — но при этом без формального вмешательства в их внутренние дела. Со временем власти Российской империи научились использовать в своих интересах даже те факторы, которые изначально, казалось бы, препятствовали достижению этой цели — в частности, сильные позиции ислама и мусульманского духовенства в Бухаре и Хиве.

Одним из ярких примеров использования этого фактора стала политика Российской империи по вопросу производства и распространения алкоголя в Бухарском эмирате и Хивинском ханстве. Постараемся проанализировать правовое регулирование этой сферы и практическую реализацию нормативных предписаний в контексте общей имперской правовой политики в среднеазиатских протекторатах.