Российский фактор правового развития Средней Азии, 1717–1917. Юридические аспекты фронтирной модернизации

Активные действия потенциальных концессионеров показали имперским властям, насколько неразвитыми оставались правоотношения в сфере водопользования, в том числе и при взаимодействии с Бухарским эмиратом и Хивинским ханством. В результате в 1914 г. тот же Кривошеин по итогам совещания с представителями центральных ведомств и туркестанской администрации разработал новые правила по поводу ирригационных работ в Бухаре и Хиве, которые были одобрены на заседании Совета министров 13 марта 1914 г. Отныне большие ирригационные проекты в ханствах должны были реализовываться с разрешения туркестанского генерал-губернатора; эмир Бухары и хан Хивы имели право предоставлять в концессию не более 5 тыс. десятин земли, а больше — только по решению Совета министров империи. Чтобы получить концессию, предпринимателю необходимо было внести залог и заключить «особый договор», обязывающий его передавать половину земли туркестанским властям для последующего распределения между русскими переселенцами [Тухтаметов, 1966, с. 119; Shioya, 2011, p. 129–130][74].

Как можно увидеть, российские власти вновь воспользовались неопределенностью положений Гандемианского и Шаарского договоров 1873 г. (а ведь это были единственные нормативные акты, определявшие характер отношений ханств с Российской империей!) и неразработанностью отношений в ирригационной сфере и смогли навязать Бухаре и Хиве те условия, которые отражали фактическое их подчинение России, но не были подкреплены никакими дополнительными соглашениями. Показательно, что оформлены новые правила были решением Совета министров, а не по итогам хотя бы формальных переговоров со среднеазиатскими монархами.

Неудивительно, что власти Туркестана отказались официально передавать эти правила бухарскому эмиру и хивинскому хану, опасаясь, что те резко выступят против их положений. Тем не менее и.о. туркестанского генерал-губернатора Ф. В. фон Мартсон в ноябре 1914 г. ознакомил с правилами хивинского хана Исфендиара, а когда об этом узнал начальник Амударьинского отдела полковник Колосовский, он выказал опасения, что хан примет решение запретить продажу земель в ханстве русским.

Несмотря на то что вновь принятые правила в первую очередь защищали интересы именно властей, а права и интересы русских предпринимателей (и уж тем более среднеазиатских правителей) ограничивали, они не заставили представителей частного капитала отказаться от возможности приобретения концессии: последние концессионные соглашения датированы уже 1916–1917 г. [Расулев, 1969, с. 52; Тухтаметов, 1966, с. 120–121]. Одним из крупнейших таких соглашений стал заключенный в ноябре 1916 г. договор между торгово-промышленным товариществом «И. Стахеев и K°» и бухарским эмиром, согласно которому стороны на паритетных началах вкладывали 5 млн руб. в строительство и «насаждение полезных отраслей промышленности», т. е. возведение фабрик, заводов, иных строительных объектов, приобретение недвижимости в эмирате и т. п. Несмотря на возражения Министерства иностранных дел, считавшего столь активное участие эмира в этом проекте политически рискованным, в начале 1917 г. товарищество приступило к строительству оросительных каналов, планируя использовать земли, которые Бухара должна была предоставить ему по новым правилам, для расширения хлопковых посевов. В 1918 г. фирма планировала оросить 20 тыс. десятин земли [Очерки, 2007, с. 293–295].

Таким образом, можно сделать вывод, что «водное право» Русского Туркестана стало одним из инструментов воздействия на ханства Средней Азии, позволяющих реализовывать в них российскую имперскую политику в интересах властей и частного капитала в условиях отсутствия юридической зависимости Бухарского эмирата и Хивинского ханства от Российской империи. «Водное право» в Туркестане прошло ряд этапов в своем развитии, и каждый этап нашел отражение в отношениях имперской администрации с властями ханств Средней Азии — от реального переговорного процесса по вопросам водопользования и распределения водных ресурсов рубежа 1860–1870-х годов до фактического навязывания Бухаре и Хиве тех форм правоотношений с имперскими властями и частными предпринимательскими кругами в 1910-е годы, которые были наиболее выгодны России. Естественно, эти изменения отражали и общие тенденции в развитии отношений империи с ханствами.