Российский фактор правового развития Средней Азии, 1717–1917. Юридические аспекты фронтирной модернизации

Тот факт, что «водное право» в Туркестане так и не было в достаточной степени формализовано вплоть до падения Российской империи, нисколько не препятствовал его активному использованию в качестве инструмента влияния. Напротив, российская администрация ссылалась на то, что все взаимоотношения между властями и населением ханств, с одной стороны, и российской администрацией и частными лицами — с другой, строятся на основе правовых обычаев в сфере водопользования и, соответственно, в полной мере учитывают интересы бухарских и хивинских землевладельцев. Формально российские власти сохраняли формат диалога с правящими кругами Бухары и Хивы, не давая повода упрекать их в явном вмешательстве во внутренние дела в ханствах. Фактически же империя последовательно реализовывала процесс фронтирной модернизации, активно интегрируя и власти, и население обоих среднеазиатских ханств в политико-правовое и экономическое пространство Российской империи, внедряя в них новые правовые институты и формы экономических отношений.

§ 2. Включение Бухарского эмирата и Хивинского ханства в таможенную черту Российской империи

Как уже отмечалось выше, спецификой договоров России с ханствами Средней Азии было то, что большинство их статей всего лишь предоставляло Российской империи и ее подданным определенные экономические льготы на территории обоих ханств[75]. Фактический же протекторат России над Бухарой и Хивой в силу специфики международной ситуации (в особенности из-за сложных отношений с Британской империей) не был закреплен никакими юридическими актами. В результате Россия не могла официально вмешиваться во внутреннюю политику Бухарского эмирата и Хивинского ханства — даже для защиты прав и интересов своих торговцев, которые были предоставлены им Гандемианским и Шаарским договорами.

Причины нарушения экономических прав и интересов России в среднеазиатском регионе возникли задолго до установления российского протектората над Бухарой и Хивой — в самом начале XIX в. Изучая внешнеэкономическую политику Российской империи, исследователи разделяют ее на два периода: первый, длившийся до середины 1870-х годов, они характеризуют как «фритредерский»; а второй, начиная с 1876 г. — уже как «протекционистский» [Соболев, 1911]. Соответственно, установление российского протектората и заключение вышеупомянутых договоров с Бухарой и Хивой приходится на период весьма либерального отношения к иностранным торговцам и производителям, стремившимся осваивать российский рынок (пусть даже и на его завершающем этапе). Более того, «фритредерская» политика российских властей, проявлявшаяся в ее отношении к внешнеторговым связям в целом, усугублялась также и особым отношением к развитию торговли со странами Центральной Азии. Реализация принципа «всемерного поощрения азиатской торговли всеми способами», озвученного российскими властями в начале XIX в., привела к тому, что азиатские торговцы нередко имели преимущества не только перед другими иностранцами, но и даже перед русскими. Так, например, после подписания в 1813 г. Гюлистанского мирного договора с Персией (после войны, кстати, завершившейся победой России) персидские товары стали облагаться 5 %-ным налогом — тогда как в отношении товаров из Европы таможенные сборы доходили до 25 % [Ремез, 1922, с. 30]!

Этот либерализм практиковался и в отношении торговцев из Центральной Азии, поскольку еще Петр I объявил установление и развитие торговых контактов с Бухарой, Хивой, Ташкентом, Восточным Туркестаном и Индией приоритетным направлением восточной политики России, и для торговцев из этих стран и регионов был установлен режим набольшего благоприятствования. Это прямо отразилось на уровне развития таможенного дела на азиатских границах России: состояние таможен и таможенных застав на протяжении XVIII и практически всего XIX в. было таким, что товары из Азии попадали в Россию едва ли не полностью беспошлинно. Во многом это объяснялось тем, что таможенные посты располагались по южным границам Оренбургского и Западно-Сибирского генерал-губернаторств, а южнее находились «внешние округа» казахов, которые, будучи русскими подданными еще с 1730-х годов, естественно, не облагались пошлинами при ввозе товаров в русские пределы — за исключением акциза на соль [Скальковский, 1901, с. 475]. Естественно, они широко пользовались своими льготами для ввоза в Россию товаров из Средней Азии и даже Британской Индии, на что даже и во второй половине XIX в. обращали внимание властей представители российских предпринимательских кругов (см., например: [Хрулев, 1863, с. 25]).