Ровесники: сборник содружества писателей революции «Перевал». Сборник № 3

Остановить процесс пессимизма в творчестве комсомольского писателя, и в частности — поэзии Голодного, можно различно. Идеологическое воздействие играет не последнюю роль в развитии писательской личности, при общении с комсомольской жизнью и втягивании в обще-партийную, союзную жизнь. Здесь слово принадлежит фабзавкому, ячейке и другим рычагам партийно-коммунистического воспитания.

Эти способы, формирующие личность писателя-революционера и художника, при всем их достоинстве, не все сделают.

Нужно скрепить поэта с общественной жизнью, ликвидировав материальные невзгоды созданием более или менее сносных условий существования. Материальный быт, материальная почва помогают произрастанию богемско-босяцких настроений с наклоном в мохнатые леса, дубравы, к четвероногим поближе. Материальные невзгоды приводят к потере поэтического осязания, и зачастую вместо коммунистического художества мы видим неистовство и судорогу поэта, цепляющегося только за свою боль, за свою обиду.

Комсомольский писатель — пока что — остается одним. Организации им не интересуются, его забыли, а он существует. Стоит вспомнить. Настроениями комсомольского писателя никто не интересуется. Они проходят мимо комсомольской молодежи. Но зато на всех углах и перекрестках — громы и молнии рассекают музу и дорогу поэту, оборванному и голодному, застрявшему в одиноких переживаниях.

Блистательные и суровые молнии, облекаясь в гнев, выбрасывают разъяренные и свирепые лозунги — «богемщики оторвались от организации». А поэт, слегка обескураженный этими громами и молниями, останавливаясь недоуменно, сначала вопрошает, откуда пришли, а потом устанавливает старое с ними знакомство. Да, эти лозунги мы слышали — они нам знакомы… и на этом расходятся.

Наши комсомольцы сами создают базу для отрыва. У нас нет участливого и товарищеского коммунистического подхода к художнику. Фанатические проклятия и священнодействующие лозунги с проклятиями вряд ли что-нибудь могут сделать, а если и способны, то взбудоражить уличную тишь, по которой бродит застрявший поэт-комсомолец. Не лучше ли было бы морализирование заменить сближением с комсомольским поэтом и эти настроения подвергнуть товарищеской коммунистической критике.

По нашему мнению, комсомольская общественность обязана призадуматься над сложными вопросами, выдвинутыми комсомольской литературой. Конкретная программа и на ней первые пункты — борьба за постель, за комнату, за полноту материального и духовного быта, за сближение комсомольской молодежи с комсомольским поэтом. Второй пункт этой программы — комсомольские организации лицом к поэту, к начинающему писателю. Малейшее удовлетворение этих требований поможет поэтам комсомола вырваться из богемских, есенинских настроений, установит упругость мышц, упругость творчества, потерянных в результате материального и морального отрыва от организаций.

Л. Бариль

Стихи

А. Ясный Веселый век…

…Когда ты уже станешь человек?

Все живут как люди, а ты —

Как арестант…

Из письма матери.

Веселый век.
Не домики — дома,
И не река — взлохмаченное море.
     Глупа, глупа моя старуха мать,
     Что век со мной задумала поссорить.
И ты, сестра,
Из-за морей сестра,
Сбирающая крошки скупо.
     Ах, скупы песнями и длинны вечера,
     Бегущие за варкой супа.
И только ты,
Рыжеволосый брат,
Товарищ мой у взорванного моста;
     Веселым вечером у рыжего костра
     Твои постукивают под курганом кости.
Веселым вечером
Мигнул сестре.
Гудела ночь, звенели звезды.
     Пылать и мне на рыжем на костре,
     Взлететь и мне на раскаленный воздух.
Веселый век,
Высокие дела.
Ревут ветра — ветра не перестанут.
     Спасибо, мать, за то, что родила
     Меня таким сугубым арестантом.
За все привет:
За звонкое в стихах,
За смех, за грусть, за удаль века,
     За все, за все, что создано в мирах.
     Чтоб из меня не вышло «человека».

Евсей Эркин Ветер на войне

(Отрывок из поэмы)