Роза и тис

Давай я поясню свою мысль. Например, тебя спрашивают, какое сейчас время суток – утро, день, вечер или ночь. Ты ведь отвечаешь не раздумывая, для того чтобы ответить, тебе не нужны никакие приборы и приспособления, вроде солнечных или водяных часов, хронометра, будильника и так далее. Но когда ты договариваешься о встрече, назначаешь свидание или спешишь на поезд, тебе уже приходится все обдумывать и пользоваться сложными механизмами, для того чтобы быть точным. По-моему, мой пример очень подходит для изображения отношения к жизни. Счастье, грусть, гнев, привязанность, ненависть… Люди вроде нас с тобой, Хью, имеют обыкновение размышлять о своих чувствах, рефлексировать, анализировать их. Они оценивают все свои мысли, чувства и поступки и обосновывают их для себя. «Я счастлив потому-то и потому-то… Мне нравится то-то по такой-то причине… мне грустно сегодня потому-то». Однако очень часто люди, подобные нам, ошибаются в своих предположениях и намеренно вводят себя в заблуждение. А вот Изабелла, по-моему, вообще не рефлексирует и не задается вопросами о причинах возникновения тех или иных мыслей и чувств. Ибо, очевидно, они ее совершенно не интересуют. Попроси ее подумать и сказать, почему она относится к чему-то или кому-то именно так, и она наверняка даст тебе великолепный анализ мотивов своего поведения. Она напоминает мне человека, у которого на каминной полке стоят очень ценные – хорошие и дорогие – часы, но который никогда их не заводит, потому что при той жизни, которую он ведет, знать точное время нет никакой необходимости.

– Но ведь в школе, когда требовалось, она прекрасно проявляла свои способности, свой интеллект… Однако ее способности какие-то… теоретические, что ли. У нее склонность к математике, иностранным языкам, астрономии. Все это науки точные, не требующие богатого воображения. Мы используем размышления и воображение, чтобы убежать от себя. Изабелле же этого не нужно. Она находится в гармонии с собой, и ей ни к чему осложнять себе жизнь.

– Наверное, в Средние века все люди были такими, даже в Елизаветинскую эпоху [4]. Я где-то прочла, что в те дни словосочетание «великий человек» имело только одно толкование: богатство и знатность. Во фразу «великий человек» не вкладывали понятий духовности и моральных принципов, как сейчас, она не обозначала свойств личности.

– Ты хочешь сказать, что тогда леди относились к жизни прямо и конкретно и много не размышляли.

– Да. Гамлет, с его раздумьями «быть или не быть» кажется совершенно чужеродной фигурой для своего времени. Он был настолько далек от народа, что и тогда, и много позже критики признавали пьесу «Гамлет» никуда не годной на основании роковой слабости сюжета. Один из критиков писал: «Почему бы Гамлету не убить короля в первом акте? Очевидно, он не убивает его только потому, что в таком случае не было бы пьесы!» Им казалось невероятным, что пьеса может быть посвящена исключительно характеру отдельной человеческой личности, одного-единственного персонажа. А в наши дни практически каждый – Гамлет или Макбет. Все мы без конца спрашиваем, – голос Терезы вдруг зазвучал устало, надломленно, – «быть или не быть». Лучше жить или лучше умереть? Удачливых, преуспевающих собратьев мы анализируем, подобно тому как Гамлет анализирует Фортинбраса, завидуя ему при этом. Именно Фортинбрас в наши дни остался бы непонятым. Целеустремленный, уверенный в себе. Много ли сегодня отыщется людей, которые не копаются в себе и не задают вопросов? Думаю, нет.

– Значит, по-твоему, Изабелла – Фортинбрас в юбке? – Я улыбнулся.

Тереза тоже улыбнулась.

– Она не такая воинственная. Но столь же прямая и целеустремленная. Вот уж кто никогда не мучается вопросами типа: «Почему я такая, какая есть? Что я чувствую на самом деле?» Она прекрасно знает, что она чувствует и какая она, на что способна. – Подумав, Тереза добавила: – И она выполнит то, что ей суждено.

– Ты хочешь сказать, она – фаталистка?

– Нет. Но для нее, по-моему, вопрос выбора не стоит. Она никогда не рассматривает различные способы действия. Для нее возможен только один. И еще – отступление для нее невозможно. Она идет только вперед. Для таких, как Изабелла, нет пути назад…

– Интересно, возможно ли движение вспять вообще для кого-либо? – с горечью воскликнул я.

– Наверное, нет, – спокойно ответила Тереза. – Но многие используют… как бы сказать, лазейки.

– Что ты имеешь в виду?

– Я хочу сказать вот что. Большинству из нас часто предоставляется возможность спастись или избавиться от опасности, но понимаешь это лишь впоследствии, оглядываясь назад…

Несколько секунд я ничего не говорил – сидел и молча курил. Слова Терезы живо напомнили мне о прошлом… Я вспомнил, как пришел в гости к Каро Стренджуэйс. Некоторое время я стоял на пороге, ожидая, пока глаза привыкнут к тусклому освещению и накуренной атмосфере. И тут в противоположном конце зала я вдруг заметил Дженнифер. Она разговаривала с кем-то в свойственной ей оживленной манере и не видела меня.