Роза Марена

Она поняла, что ей нужно сказать, но она знала, что никогда не скажет. Может быть, потому что именно так говорят в кинофильмах, и это всегда звучит слезно и жалобно: Не делай мне больно. Вот что ей нужно сказать. Пожалуйста, не делай мне больно. Не обижай меня. Потому что, если ты меня обидишь, во мне умрет все то хорошее, что еще осталось.

Но Билл все еще ждал ответа, и надо было сказать хоть что-нибудь.

Рози уже собралась сказать нет. Ей действительно надо быть на пикнике и на концерте. Может быть, они с Биллом съездят на озеро как-нибудь в другой раз. Но тут ее взгляд упал на картину на стене у окна. Она бы не стала раздумывать и сомневаться, подумала Рози; она бы считала дни и часы, оставшиеся до субботы, а потом безо всякого страха села бы вместе с ним на его «железного коня» и всю дорогу колотила бы его по спине, чтобы он гнал быстрее. Рози живо представила, как эта женщина со светлой косой садится в седло мотоцикла и обнимает Билла за талию – ее хитон цвета роза марена задирается высоко-высоко, и ее голые ноги крепко сжимают его бедра.

И вновь ее словно накрыло горячей волной. Только на этот раз жар был сильнее. Гораздо сильнее.

– Хорошо, – сказала она. – Я согласна. Но при одном условии.

– Говори, что за условие. – Билл улыбался, явно очень довольный.

– Ты меня привезешь в Эттингерс-Пьер – в парк, где будет пикник «Дочерей и сестер», – и останешься вместе со мной на концерт. Я тебя приглашаю и покупаю билеты.

– Договорились, – тут же отозвался он. – Во сколько мне за тобой заехать? В половине девятого будет нормально или это слишком рано?

– Нормально.

– Только ты надень теплую куртку и, может быть, даже со свитером, – предупредил Билл. – Когда мы вернемся, сложишь их в ящик под седлом. Но пока будем ехать, будет прохладно.

– Хорошо, – сказала Рози, уже думая о том, что свитер и куртку придется попросить у Пэм Хэверфорд. (У них с Пэм был примерно один размер.) Пока что весь ее «верхний» гардероб состоял из одного легкого пиджака, и у нее еще не было денег, чтобы его пополнить.

– Значит, в субботу увидимся. И еще раз спасибо тебе за сегодняшний вечер.

Он на секунду задумался, и Рози показалось, что он хочет еще раз поцеловать ее, но он просто взял ее за руку и легонько ее пожал.

– Не за что.

Он развернулся и быстро сбежал вниз по лестнице, как маленький мальчик. Рози невольно задумалась о том, что Норман никогда не позволит себе такую мальчишескую порывистость – он либо лениво плетется, еле передвигая ногами, либо передвигается со стремительной, почти сверхъестественной скоростью. Она стояла в дверях, провожая Билла глазами. И только когда его тень на стене лестничного пролета скрылась из виду, она закрыла дверь, заперла ее на оба замка, а потом прислонилась спиной к двери и уставилась на картину.

Картина снова переменилась. Рози была в этом почти уверена.

Она прошла через комнату и остановилась перед картиной, заложив руки за спину и слегка наклонив голову вперед – точно в такой же позе, в какой изображают напыщенных меценатов или завсегдатаев музеев на карикатурах в журналах.

Да, теперь Рози видела, что, хотя размеры картины остались прежними, пространство внутри рамы снова расширилось. Справа, чуть в стороне от второго мраморного лица – того, что слепо смотрело вбок сквозь высокую траву, – теперь показался кусочек леса. Вернее, даже не леса, а просеки. Слева, за фигурой женщины на холме, появились голова и плечи маленького лохматого пони, который мирно щипал траву. Его глаза были закрыты шорами, и было похоже, что он запряжен в какую-то повозку – может, в двуколку, а может быть, в фаэтон или кабриолет. Саму повозку Рози не видела; она оставалась за рамкой (по крайней мере пока). Но она видела кусочек тени от повозки и еще одну тень, которая сливалась с первой. Рози показалось, что это была тень от головы и плеч человека. Может, там кто-то стоял – рядом с повозкой, в которую был запряжен маленький пони. Или, может…

Или, может, ты просто сошла с ума, Рози. Неужели ты вправду думаешь, что картина становится больше?! Или – если тебе больше нравится так – раздвигает свое пространство?

Бред какой-то. Но Рози действительно в это верила. Она это видела. И вот что странно: ей было не страшно. Волнительно – да, но не страшно. Она уже пожалела о том, что не попросила Билла взглянуть на картину и высказать свое мнение. Интересно, увидел бы он то, что видит она… или думает, что видит.

В субботу, пообещала она себе. Может быть, я спрошу у него в субботу.