Читаем Рождение дракона полностью

Железо точит топора.

Как ярко светит темнота,

Не скрыться мне в неё сегодня,

На меня смотрит глаз так сотня,

Была б я лучше – пустота…

Как много боли в этом счастье,

Страдаю, смехом упиваясь,

От солнца счастья разлагаясь,

Оно мне сердце рвёт на части.

Палач уже несёт топор,

На плахе – я, без слез, без криков

Смеюсь, страдаю. Я безлика

А на полу – крови узор.

Храни в крови моей топор.

Ума симфония

За штору спрятался философ,

Чтоб в прятки поиграть немного,

Чтоб скрыться от своих вопросов,

От пытки разума чертогов.

Гардина падает на лоб…

Такая вот ирония:

От мыслей спрячет только гроб,

Терпи ума симфонию.

Проснулась

Проснулась, думая

о Лунной сонате,

И к черту мир,

Лежу в кровати,

А в голове – звуки

Тонких пальцев

По клавишной дороге,

И пусть уж здесь

Ты ждешь на пороге,

Жди. Пока соната

По моему телу

Плывет в ночи.

Любовь

Я вернулась домой в его рубашке и со следами поцелуев на шее. Мама удивилась, что я пришла домой в чужой одежде, а я честно призналась, у кого я одолжила наряд. Кажется, она все поняла и не стала больше пытать меня вопросами. Мама видела, что мое одиночество наконец-то растворилось, а в глазах появился блеск. Думаю, она была рада видеть меня счастливой.

Я чувствую, как вибрирует телефон. Это сообщение от него. Даже после долгого свидания мы не можем перестать общаться друг с другом. Сегодня стали еще ближе. Это словно увлекательное путешествие к сердцу другого человека. У меня такое впервые.

Еду рядом с ним в его машине. Теплое осеннее солнце греет мое лицо, а я радуюсь хорошей погоде и его присутствию рядом со мной. Останавливаемся возле моего дома. Я целую его на прощание и поднимаюсь к себе.

Мы так долго вместе. Все ли у нас хорошо? Конечно! Правда, он совсем не ладит с моим внутренним монстром, которого мне пришлось запереть в клетке и посадить на цепь. Кажется, монстр чахнет в неволе.

Но любовь важнее.

Я чувствую, как вибрирует телефон. Это сообщение от него. Мы же только что попрощались. Зачем он мне пишет? Просит спуститься обратно, хочет поговорить.

Я снова в его машине. Теплое осеннее солнце греет мое лицо. Он разбивает мне сердце каждым новым словом, а главное сказать боится. Трус. Мне приходится самой произнести то, на что у него не хватило смелости.

Мой монстр срывается с цепи. Я чувствую, как клетка, в которой я прятала его, рушится на части. Я выхожу из машины и со всей силы захлопываю дверь, зная, что он ненавидит, когда я так делаю. Чудовище внутри меня приказало мне сделать это. В нем столько пугающей силы, которой я всегда боялась. И он тоже ее боялся, я это знаю. Поэтому мне приходилось держать монстра на цепи и контролировать его силу.

Я поднимаюсь к себе и, не снимая куртки, ложусь на диван, захлебываясь слезами. Я плачу, а монстр внутри меня радуется свободе.

Он ушел из моей жизни. Вернулось ли ко мне мое одиночество? Нет.

Выпустив на волю своего монстра, я поняла, что никогда не была одна. Я завела много новых друзей, полюбила быть в центре внимания и ощутила пьянящий вкус свободы. Он оказался настолько хорош, что я не спешила открывать свое сердце вновь.

Смогу ли я полюбить еще хоть кого-то сильнее, чем монстра внутри меня?

До зари

Как рано лунная соната

Звучит в холодную пору,

И снег, как в тридцать три карата

Блистая, ляжет на кору.

И тёмные сгущает краски

Ноябрь поздний и немой,

Но мы с тобой как будто в сказке

Встречаемся на мостовой.

Лишь фонари мерцают тихо,

И слышен издали мотив,

Что напевают люди лихо,

Вина почувствовав прилив.

Нам не до них – нас только двое

Впервые здесь за столько дней,

Не знаю слаще я покоя,

Чем с тем, с кем стук в груди сильней.

И смех, и горести – все с нами:

Без них не то, не тот мотив,

Я вижу это чаще снами:

В разлуке каждый бережлив.

И в этот день, в день встречи нашей,

Когда зажгутся фонари,

Ты не найдёшь здесь девы краше,

Чем та, с кем вместе до зари.

Ночь. Фонарь. Мы

Как долго будешь ты смотреть в глаза?

Как долго будешь опалять ты взглядом?

Стоишь и хочешь что-то мне сказать,

Скорее говори! Пока я рядом…

Пока еще совсем не наступила ночь,

Пока еще фонарь нам светит так тоскливо,

Давай прогоним все наши секреты прочь,

Сделаем все робко, но весьма красиво.

Я знаю, что дышать совсем уже нет сил,

И даже говорить теперь и вовсе трудно,

Ведь я пришла лишь потому, что ты просил

И потому, что думаю о нас ежеминутно.

Нет, ничего не говори – не нужно слов:

Дыхание тебя предательски сдавало,

Я видела, что ты давно уж был готов,

Готов, чтоб о твоей любви и я узнала.

Нет, мне не страшно, не ищи причин

Остановить ту пытку, что сейчас меж нами:

Нет так уж много на земле нашей мужчин,

Которые так чувства выражать умеют сами.

Тебя сдает твой потемневший взгляд,

И знаю я, что мой меня сдает не хуже,

Сегодня я надела лучший свой наряд,

Но знаю я теперь, что он уже не нужен.

Я знаю, что не нужно платье и колье,

И стоимость их вовсе безразлична,

Когда иду на встречу я к тебе,

В простых штанах, довольна неприлично.

Сейчас, когда погас весь свет в домах,

А мы стоим, не обронив еще ни слова,

Прочтешь в моих нелепых ты стихах:

«Твоей же навсегда я стать готова».

Ко мне вернись

Раз, два,

Три,

Улетай,

Сгори,

Перейти на страницу:

Похожие книги

Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия