Рождение нации

Бучиле ничего не оставалось, как вступить в поединок, иначе его просто бы засмеяли, обвинив в трусости – для дружинника это позор. Сначала он попытался обезоружить противника и сильно ударил своим мечом по мечу княжича, явно пытаясь выбить его из рук противника. Но тот легко отбил удар. Неудача подстегнула Бучилу, его лицо из снисходительного стало трансформироваться в дикое и очередным выпадом он хотел сбить с противника шлем. Но Вячеслав вновь уклонился, и когда Бучила не удержавшись пролетел мимо, сзади ударил его, разрубив кольчугу – мечь достал противника на излете и лишь его острие обагрилось кровью. Бучило взвыл от боли, а дружинники одобрительно комментировали меж собой удачный прием княжича. Бучило развернулся и теперь уже по настоящему разъярился и словно подранок бросился на противника… Теперь он уже не думал о том как обезоружить каняжича, он хотел его убить или самое малое нанести тяжелое увечье. Это желание застило в нем даже неминуемое навлечение гнева князя и наказания, скорее всего тоже смертью. Теперь Бучила вкладывал в удары всю свою немалую физическую мощь, используя большое преимущество в росте и весе… Но княжич оказался необычайно ловок, увертлив, быстр и не по возрасту умело владел мечом. Бучило не экономил сил и потому стал быстро уставать, задыхаться, а его противник напротив, казалось, не знал устали, более того краем глаза успевал видеть как смотрит на него девочка… Вячеслав и сам не понял как это у него получилось, он даже не делал опасных выпадов, только заученно, уверенно отражал удары и увертывался… А этот встречный удар он так часто отрабатывал с Головой, потому он и получился у него как бы сам собой. Он в очередной раз отвел в сторону своим мечом меч Бучилы, и когда лезвие меча противника прошло мимо, тут же выставил вперед свой, уперевшись всем телом. И Бучила сам всей своей массой наскочил на меч, который пробив кольчугу и подкольчужную рубаху вошел ему в верхнюю часть живота почти на половину. Кровь буквально окатила, забрызгала Вячеслава. Он еще успел увернуться от падавшего на него со звериным ревом огромного тела… но меч остался в нем…

Дружинников ошеломила быстрота и результат произошедшего. Куда быстрее отреагировала девочка. С пронзительным воплем она вырвалась из объятий няньки, подбежала к распростертому во весь свой рост лицом вниз телу убийце ее матери и стала пинать его своими босыми ножками. Потом она схватила недвижимого Бучилу за волосы и принялась вертеть его голову, словно пытаясь оторвать. Один из дружинников бережно поднял и оттащил девочку, но та продолжала вырываться, кричать и изловчилась укусить его за палец. Дружинник вскринул от боли, замахнулся… но не ударил, а лишь обозначил движение, что собирается ее отшлепать. Этот укус вызвал смех дружинников и разрядил обстановку. Но девочка восприняла движение дружинника как истинное намерение и испугалась…

Она с мольбой посмотрела на Вячеслава, поняв, что среди этих враждебных пришельцев есть один, у которого она может найти защиту. И когда дружинник ее отпустил, она тут же кинулась к нему, своему спасителю, убившему убийцу его матери, того кто причинял боль и ей. Юная княжна с разбегу бросилась на еще не успевшего отойти от поединка Вячеслава, обвила руками его шею, прижалась к его твердой «кольчужной» груди, лепеча багодарности по-мещерски. Княжич никак не ожидал такого проявления чувств, к тому же девочка оказалась далеко не пушинкой. Во всяком случае, он в свою очередь вынужденный принять ее в сои объятия, попятился шага на два-три, когда она с разбегу буквально прыгнула на него. Тут же княжна вновь залилась слезами, а княжичь успокаивающе поглаживая ее по спине. За тот небольшой промежуток времени, что она к нему прижималась, Вячеслав успел почувствовать и изгибы ее тела и тот дурнопьянящий лесной запах, что действительно исходил от юной мещерской княжны.