Рождение нации

– Ну это…– несколько растерялся князь не находя быстрого ответа.– Но ты же сам и наказал убийцу и все это видели. Ты кривический княжич свои мечом смыл обиду нанесенную мещерскому князю… Да смыл… Не думай об этом Вячек. Ты в этом походе сделал столько, что будь я там, не сделал бы больше. Молодец, я рад, что у меня такой наследник… Чего не пьешь, нако чарку, медок добрый у мещеряков… Ты теперь настоящим и воином и воеводой стал, не только наследником, но и опорой моей, правой рукой…

                  Начало 21 века

Михаил тесно общался с дежурившими в школе охранниками. От них он и узнал, что в ЧОПе стали чуть не ежемесячно задерживать зарплату. Естественно, рядовые охранники зароптали. На это руководство ЧОПа отреагировало весьма оригинально – оно предложило наиболее «борзым» сотрудникам дежурить в школах находящихся в районах, где немалую часть населения составляли выходцы из ближнего зарубежья. Там зарплату по-прежнему выдавали вовремя и некоторые соглашались, но вскоре молили Христом Богом вернуть их на прежние места, божась больше «не возникать». Михаил как-то поинтересовался у одного из своих прежних коллег «сходивших» в такую школу, почему он не захотел там дежурить.

– Да ну их… ну задерживают тут деньги… зато нервы сберегу, а там…– охранник зло махнул рукой.– Район еще моложе этого, школа совсем новая, третий год как работает. Директриса молодая-пробивная, но неопытная, до того, говорили, в завучах, не то год, не то полтора проходила и сразу в директора прыгнула. А ученики там собрались такие, с ними не всякий опытный педагог справится. В общем, в школе полный бардак, никакой дисциплины. Старшеклассники в школу чуть не в открытую водку и наркоту проносят, в туалете травку курят. И за все за это охрана отвечай. Что я каждого ученика на входе обыскивать должен!? Не, там за дежурство должны коэффициент доплачивать как на Крайнем Севере, и стаж год за полтора, а то и два идти должен,– резюмировал охранник.

– И что в том районе во всех школах такое положение?– удивился Михаил.

– Во всех не во всех, но в новых, где еще не сложился достаточно стабильный педколлектив, первые два-три года именно так проходят, пока все не устаканится. А кое где так и хуже случается. Ребята рассказывали в одном микрорайоне, что за МКАД в школе кавказцы-старшеклассники и их родственники буквально все под себя подмяли. На переменах русским девчонок зажимают, и лапают в открытую. Молодым учительницам на уроках прямо в глаза хамят.      Михаил немало удивлялся услышанному, и в очередной раз поздравлял себя, что вовремя ушел из ЧОПа. В зарплате со всеми подработками, он, в общем, потерял совсем немного, а в остальном, несомненно, выиграл. Со своими обязанностями рабочего по зданию он в общем уже освоился: научился менять замки, резать и вставлять стекло, чинить текущие краны в туалетах – пожалуй, самые часто случавшиеся неисправности по его линии. Уставал же он не столько от работы и своей вечерней учебы, а более всего от детей, их огромного количесва, беготни, шума, звонков на уроки и с урока – все это незримо действовало на нервы, психику. Михаил даже стал понимать тех учителей, которые к концу учебного года иногда в сердцах признавались, что детей просто видеть не могут, так они им отосточертели. То же испытывали и охранники со стажем.

Охранники теперь дежурили по одному и потому днями неотрывно сидели на своей вахте. Сейчас на вахте дежурил опять Василич. Родом из Брянской области, но по национальности белорус, он любил поспорить на политические темы. На этой «почве» не раз с ним «схватывался» и Михаил. Особенно часто они спорили на тему взаимоотношений Белоруссии и России. Как-то Василич рассказал о том, как в последний отпуск ездил к родственникам под Витебск, и очень хвалил тамошнее жизнеустройство:

– Кругом чистота, поля все распаханы, засеяны, колхозы не разграблены, работают, у стариков пенсии выше российских, милиция шпане разгуляться не дает, и начальство как у нас не наглеет. И так везде, не только в Минске, в каждом поселке и деревне. А у нас что, чуть от Москвы отъехал и все, жизнь кончилась, сплошная нищета и бардак. Я ж говорил тебе, что у нас на Бряньщине работы вообще почти никакой нет. Колхозы развалились, заводы встали. А на тех, что работают, столько платят, что едва хватает ноги не протянуть. Если бы я не подсуетился, сюда в Москву в ЧОП этот долбанный не устроился, и отсюда по двадцать тысяч не привозил, моей семье жить бы не на что было, только за счет огорода, на подножном корму существовали бы. Многие так и живут.

– Не может быть, чтобы у вас все там на подножном корму, наверняка кто-то и хорошо живет,– выразил сомнение Михаил.

– Хорошо живет только областное и районо начальство, а больше никто,– безапелляционно заявил Василич.

– Неужели никто никаким бизнесом не занимается?– не соглашался Михаил.