Рождение русской словесности

На основании «Послания» Саввы примерно в это же время была составлена первая редакция «Сказания о князьях Владимирских», где содержится та же легенда о Рюрике: «И втовр Ъмя некий воевода новгородьцкий именемъ Гостомыслъ скончеваетъ своё житьё и созва вся владелца Новагорода и рече имъ: “О мужие новгородьстии, совЪтъ даю вамъ азъ, яко да пошлёте в Прусьскую землю мужа мудры и призовите от тамо сущих родов к себЪ владелца”. Они же шедше в Прусьскую землю и обрЪтоша тамо нЪкоего князя именемъ Рюрика, суща от рода римъскаго Августа царя. И молиша князя Рюрика посланьницы от всехъ новгородцовъ, дабы шелъ к нимъ княжити. Князь же Рюрикъ прииде в Новъгород, имЪя с собою два брата: единому имя Труворъ, а второму Синеусъ, а третий племенникъ его именемъ Олегъ. И оттолЪ наречёнъ бысть Великий Новградъ; и начя княз великий Рюрикъ первый княжити в нёмъ»[138]. Идеи, изложенные в «Сказании», использовались и в дипломатической практике при Василии III, а затем и при Иване Грозном.

Легенда о происхождении государей всея Руси от Августа вошла в Воскресенскую летопись, в «Степенную книгу» и в «Государев родословец» 1555 года. В ходе подготовки венчания на царство Ивана IV (1547 год) рассказ об обретении Владимиром Всеволодовичем регалий царской власти был использован в качестве вступительной статьи к чину венчания на царство[139]. Внимание, которое уделялось в указанных источниках царскому венцу как символу власти, далеко не случайно. Так, венец Христа — символ царской власти, символ богоизбранности и легитимности власти. Роль своеобразного венца играла на Руси шапка Мономаха: «...отряжает убо послы к великому князю Владимеру Всеволодичю: митрополита ефескаго Неофита от Асиа и с ним два епископа, митулинскаго и милитинского, и стратига антиохийского, игемона иерусалимского Иеустафиа, и иных своих благородных. От своеа же царскиа выа снимает животворящий крест от самого животворящаго древа, на нём же распятся владыка Христос. Снимает же от своеа главы и царский венець и поставляет его на блюде злате. Повелевает же принести и крабеицу сердоликову, из неа же Август, царь римский, веселяшеся. Посылает же и ожерелие, сирен святыа бармы, иже на плещу свою, и чепъ от злата аравийска скованну, и ины многы дары царскиа. И дасть их митрополиту Неофиту и епископом и своим благородным посланником, и отпусти их к великому князю Владимеру Всеволодичю, моля его глаголя: “Прийми от нас, о боголюбивый благоверный княже, сиа честныа дарове, иже от начала вечных лет твоего благородна и поколений царскых жребий на славу и честь на венчание твоего волнаго и самодеръжавнаго царствиа”»[140]. Вероятно, можно говорить о том, что особый головной убор и был отличительным признаком князя, вступившего на престол, от княжича, являвшегося претендентом на престол.