Рождённые в горах. Тропа светлячков

Спящая отшатнулась от пропасти из-за лёгкого головокружения, вызванного бездонностью ущелья. Его конца и вправду не было видно. Смотрящую объяла уверенность в том, что у ущелья дна нет вовсе…

* * *

Риа резко подорвалась с постели. Она долго переводила дыхание. Сердце бешено колотилось в такт вдохам и выдохам. Вена на шее пульсировала. В голове тоже творился полный хаос. Одна мысль сменяла другую:

«Это сон?

Да, это сон.

Так всё может и не быть на самом деле!

Или может!

Ущелье!

О, да простит меня Костёр, как я могла забыть!

Мне срочно нужно туда вернуться!

Как!?

Как угодно, лишь бы там оказаться!»

Когда девушка перевела дыхание и сердце вновь вернулось к своему более-менее привычному ритму, Риа опять легла в постель.

Она была поражена, что мама не проснулась, услышав звуки, что издавала дочь. Самой Рие казалось, что один только стук сердца её звучал словно удар топора о бревно или ствол дерева.

Наверное, мама не проснулась потому, что она очень устаёт с Крузом. Риа корила себя за то, что не помогла сегодня ей с готовкой. Она так ветрено согласилась гулять, позабыв о материнских заботах.

«И всё-таки, надо научиться распоряжаться временем, чтобы не подвести маму в следующий раз», — это были её последние мысли в ту ночь.

Под эти печальные думы она уснула. Больше той ночью сны ей не снились. А если они и приходили к ней, то, на следующее утро, Риа всё равно думала только об ущелье. И больше, наверное, ни о чём.

* * *

Он лежал, укутавшись в одеяло в своей постели. Мысли его блуждали в другом месте, вдали от собственного тела. Парень не мог оставить в покое образ девушки, так сильно вдавленный в его сознание. Он не мог не думать о ней. Для Трюггви это было преступлением.

Лицо Рии представало пред ним чуть ли не постоянно. Он не отдавал себе в этом отсчёта, но всё обстояло именно так.

Он лежал, укрывшись одеялом, наполненным пухом и ещё шкурой. Ветер свистел, просачиваясь в щели между брёвнами. Единственным звуком, который он слышал помимо шелеста одеяла, был храп отца.

Отец Трюггви работал кузнецом и всё время приходил с работы уставшим. Тем не менее, Трюггви благодарил небеса за то, что его папа не походил на отца Калена. Тот был сущим монстром. Сегодня он убедился в этом, как никогда раньше.

Тайвос очень любил и Трюггви, и Рататоск, и своего младшенького. Он старался уделять семье как можно больше внимания, не смотря ни на что. Часто у него это не получалось, ведь он оставался единственным кузнецом в деревне. Единственным, кто умел мять металл. Именно так, чаще всего, его деятельность и называли. Когда отец Тайвоса ещё ходил по земле, а душа его не отчистилась в Костре, было двое кузнецов. Потом он погиб от времени, и кузнец остался один.

Но, в скором времени, Тайвос собирался научить Трюггви мять металл. Потом, когда вырастет второй сын, то и он тоже станет великим кузнецом. По крайней мере, Тайвос так думал сейчас. А пока что он оставался единственным. Это ему нравилось, ведь, можно сказать, он был на одном уроне с травницей. Только в металлических изделиях нуждались меньше, чем в здоровье. И не все могли их себе позволить.

Трюггви всё-таки не мог думать ТОЛЬКО о Рие. Он часто размышлял и о собственном будущем. Хотя что, как не Риа станет его будущим?..

На самом деле, он хотел попробовать себя в кузнечестве. Он хотел, чтобы отец им гордился. А Тайвос явно возлагал на него большие надежды, как и любой другой отец.

И он эти надежды точно оправдает. Может быть. По крайней мере, он намерен стараться. А важнее этого быть ничего не может. Но до дня летнего солнцестояния ещё немало времени. Кто знает, как всё может перемениться?

И всё же, что он делает не так? Почему Риа раз за разом не видит того, что хочет ей показать Трюггви, хотя он так старается?

«Что ею всё-таки движет?» — внезапная мысль поразила его.

Он ведь и вправду не знает, как она думает. Может, поэтому у него и не получается?

«Каждым человеком движет идея. — Подумал Трюггви. И тут же. — А какая же у меня идея?»

Глава десятая

Разговор у малинового куста.

Утро наступило быстро. Солнце уже во всю сияло на небесном просторе и освещало всё, до чего могло дотянуться своими тёплыми, ласковыми лучами. Трава и редко встречающиеся в ней цветы тянулись как можно выше, чтобы получить больше света.

Люди тоже стали просыпаться. Некоторые только завтракали. А кто-то уже бродил по лесу, занимаясь своими делами и напевая праздничные песенки.