Рождественская надежда

Войдя в кухню, она отложила пакеты и покосилась на стопку тарелок.

– В шкафчике есть еще, – успокоила я ее. – Нужно сначала их вымыть, а потом заняться выпечкой.

– Эмили спит? – поинтересовался папа.

Я кивнула. Он наклонился и вытащил из пакета несколько книжек в ярких обложках.

– Мы ей вот что принесли. – Он зачитал названия: – «Алиса в стране Чудес», «Аня из Зеленых Мезонинов», «Маленький домик в прериях», «Винни-Пух и все-все-все», «Любопытный Джордж» и «Хроники Нарнии».

Интересно, сколько они потратили на такие красивые книжки? Впрочем, родители считали, что это не важно. Когда мама была в беде, ей сделали такой подарок, о котором она и мечтать не могла.

– А где Марк? – спросил папа.

Я указала ему на гараж. Отец вышел, и я представила, как он лезет по шаткой лесенке к Марку на чердак.

Мы с мамой принялись мыть посуду.

– Как умерла ее мать?

– Погибла в аварии.

Мама молча вытерла большое блюдо и поставила его на стол.

– Ты была на похоронах?

– Да.

– Господи, помоги ей, – прошептала она.

Всякий раз, когда мама узнавала о чьей-нибудь смерти или тяжелой болезни, она умолкала на несколько минут, и я понимала: она молится. Мама никогда этого не говорила, не вставала на колени, сложив руки в молитвенном жесте, не склоняла головы и не закрывала глаза. Но я знала, что так оно и есть. Если в новостях показывали семью, в которой случилось горе, или сообщали, что кто-то погиб, мама всегда повторяла: «Господи, помоги им». В детстве я часто думала, сколько же молитв устремляются к Богу со всех уголков земли за те полчаса, что длится выпуск новостей. «Совершенно незнакомые люди спасли нас своими молитвами», – время от времени напоминала мама мне и Ричарду.

Когда вся посуда была вымыта, мама взялась за тесто для пирога, а я решила заняться конфетами. Я так давно их не готовила, что забыла, как это делается, и пришлось доставать книгу рецептов. Из гаража донесся грохот, и я испугалась, что папа упал с лестницы, но он прокричал:

– Все в порядке! Просто коробка свалилась!

Минуту спустя они с Марком уже заносили коробки в столовую. Раньше я и вообразить не могла, что Марк с папой будут вместе доставать рождественские украшения, спорить, что куда поставить и какой цвет больше подойдет.

– Нет, – настаивал папа, – не так. Этот красный шар тут совсем не смотрится. Лучше повесь гирлянду из плюща. – Марк послушно менял местами украшения. – Да, так хорошо. А сюда поставь свечи. Хотя нет, убери. Вид у них какой-то не рождественский. А это еще что?

– Такая штука для открыток.

Послышался глухой стук: папа швырнул «штуку для открыток» обратно в коробку.

– Вот так. А это? Канделябр?

– Ага.

– Давай его на каминную полку. Подвинь в середину. А в него поставим свечи. У тебя есть свечи? Патти, у вас свечи есть?

– Вроде нет.

Папа зашел к нам в кухню и взял лежащий у телефона блокнот.

– Нужно все записать. Если поставить канделябр на каминную полку, туда подойдут зеленые свечи. Нет, лучше красные.

Пометив что-то в блокноте, он вернулся в столовую.

– Эта гирлянда из еловых веток совсем никуда не годится, – заметил Марк.

Папа опять черкнул в блокноте.

– Надо купить новую, настоящую, чтобы пахла хвоей, и длинную, чтобы можно было повесить на перила. Эмили понравится.

– Впишите еще рождественские шары, – добавил Марк. – Этому шарику с шишками внутри пора на заслуженный отдых. И нарядные салфетки на стол не помешают.

Было слышно, как они роются в коробках, достают по очереди все украшения, обсуждают, где и как давно их купили и годятся ли они, и вспоминают, какие рождественские игрушки были у них в детстве.

– Так, ладно, мы пошли в магазин, – крикнул папа. – Девочки, вам что-нибудь нужно?

Мы ответили, что нет.

– Я возьму эгг-ног[3], – завил папа, добавляя его в список. – И мне все равно, что пить его вредно. Сегодня можно!

Мама не спорила. В такой праздник не обязательно следить за холестерином. Во мне нарастало воодушевление. Все-таки мы хорошо отметим Рождество в этом году.

Вдруг сверху послышался испуганный крик.

– Патриция! – звала меня Эмили.

Я вихрем пронеслась по ступенькам и влетела в ее комнату.

Эмили лежала неподвижно, натянув одеяло до подбородка.

Я присела рядом с ней на кровать.

– Все в порядке?

Девочка кивнула и сжала мою ладонь.

– Ты испугалась, когда проснулась?

Она опять кивнула.

Я помогла Эмили подняться и притянула ее к себе.

– Все будет хорошо.

Девочка обняла меня, и я остро почувствовала, как нужна ей.

– Знаешь, что сегодня за день?

Эмили покачала головой.

– Канун Рождества. А знаешь, что будет завтра?

– Рождество, – прошептала девочка.

– Точно. Мы сейчас готовим внизу разные пироги и конфеты, а еще я пригласила к нам на праздник Грету и Хэла.

Эмили кивнула, однако продолжала сидеть тихо.

– А на небесах бывает Рождество? – спросила она.

– Да. Там каждый день Рождество.

– Я бы хотела, чтобы мама была рядом.

– Знаю. – Я поцеловала Эмили в лоб и крепко прижала ее к груди, касаясь щекой ее макушки.

Всю жизнь она будет тосковать по матери, а в праздники ей придется особенно тяжело. Я стиснула ладошку девочки.

Эмили огляделась.

– А где Лапа?

Больше она не хотела говорить о маме.