Рождественская песнь в прозе (пер. Пушешников)

— Мсто, какъ нельзя боле подходящее, — сказалъ старикъ Джо, вынимая трубку изо рта. — Но идемъ въ гостиную! Вы знаете, что вы тамъ съ давнихъ поръ свой человкъ, да и т двое не чужіе. Подождите, я затворю дверь въ лавку. Ахъ, какъ она скрипитъ! Мн кажется, что въ моей лавк нтъ ни одного куска желза боле заржавленнаго, чмъ ея петли, и, я увренъ, что нтъ ни единой кости старе моихъ; ха, ха! Наша профессія и мы сами — мы стоимъ другъ друга. Но въ гостиную! Идемте же!

Гостиной называлось отдленіе за зававской, сшитой изъ тряпокъ. Старикъ сгребъ угли въ кучу старымъ желзнымъ прутомъ, бывшимъ когда-то частью перилъ, лстницы и, оправивъ коптящую лампочку (была ночь) чубукомъ своей трубки, снова взялъ ее въ ротъ.

Въ то время, когда онъ длалъ это, говорившая до этого женщина бросила свой узелъ на полъ и развязно услась на стулъ, положивъ руки на колни, нахально и вызывающе смотря на прочихъ.

— Ну, что изъ того? Что изъ того, миссъ Дильберъ! — сказала женщина. — Каждый человкъ иметъ право заботитьая о самомъ себ. Онъ такъ и длалъ всегда.

— Это совершенно врно, — сказала прачка. — Но, кажется, никто не воспользовался этимъ правомъ въ большей степени, чмъ онъ.

— Ну, чего вы таращите глаза другъ на друга, точно другъ друга боитесь? Кто знаетъ объ этомъ? Кажется, намъ нтъ смысла строить другъ другу каверзы.

— Конечно, — сказали въ одинъ голосъ Дильберъ и слуга гробовщика. — Конечно!

— Ну, и отлично, — воскликнула женщина. — Довольно объ этомъ. Кому станетъ хуже отъ того, что мы кое-что взяли? Не мертвецу же!

— Разумется, — сказала Дильберъ, смясь.

— Если этотъ скаредъ хотлъ сохранить всф эти вещички посл смерти, — продолжала женщина, — то почему при жизни онъ никому не длалъ добра: вдь если бы онъ былъ подобре, наврное нашелся бы кто-нибудь, кто приглядлъ-бы за нимъ при кончин, не оставилъ бы его одинокимъ при послднемъ издыханіи.

— Нтъ словъ справедливе этихъ! — сказала Дильберъ. — Вотъ и наказаніе ему.

— Было бы даже лучше, если бы оно было потяжеле! — отвтила женщина. — Оно и было бы таковымъ, поврьте мн, еслибы только я могла забрать еще что-нибудь. Развяжите узелъ, старикъ Джо и назначьте цну за вещи. Говорите на чистоту. Я не боюсь того, что вы развяжете мой узелъ первымъ, а они увидятъ содержимое его. Кажется, мы довольно хорошо знаемъ занятья другъ, друга, еще и довстрчи здсь. Въ этомъ нтъ грха. Развязывайте узелъ, Джо.

Но деликатность ея сотоварищей не позволила этого, и человкъ въ черной полинявшей пар отважился первымъ показать награблвивую добычу: ея было немного. Одна или дв печати, серебряный карандашъ, пара запонокъ и дешевенькая булавка для галстука — вотъ и все! Старикъ Джо разсматривалъ и оцнивалъ каждую вещь въ отдльности, мломъ записывая на стн сумму, которую разсчитывалъ дать за каждую вещь.

Кончивъ дло, онъ, подвелъ итогъ.

— Вотъ! — сказалъ Джо. — Я не прибавлю и шести пенсовъ, даже если бъ меня живьемъ сварили въ кипятк. Теперь чья очередь?

Слдующей была мистрисъ Дильберъ. У нея было нсколько простынь, полотенецъ, немного носильнаго платая, одна или дв старомодныхъ чайныхъ серебряныхъ ложки, сахарные щипцы и нсколько сапогъ.

Ея счетъ записывался на стн тмъ же порядкомъ.

— Женщинамъ я даю всегда очень дорого, Это моя слабость, и она въ конецъ разоритъ меня, — сказалъ старикъ Джо. — Вотъ вашъ счеть. Если вы будете настаивать на прибавк даже въ одинъ пенни, я раскаюсь въ своей щедрости и вычту полкроны.

— А теперь развяжите мой узелъ, Джо, — сказала первая женщина.

Чтобы развязать его, Джо для большаго удобства опустился на колни и, развязавь множество узловъ, вытащилъ большой тяжелый свертокъ какой-то темной матеріи.

— Что это? — спросилъ Джо. — Постельныя занавски?

— Да, — отвтила женщина со смхомъ, наялю щнась, — Постельныя, занавски?

— Беужели ты хочешь сказать, что ты снялп ихъ вмст съ кольцами, когда онъ еще лежалъ на кровати? — спросилъ Джо.

— Разумется, — отвтила женщина. — А почему бы мн и не снять ихъ?

— Теб на роду написано быть богатой, — сказалъ Джо, — и ты, наврное, добьешься этого.

— Разъ представляется случай что-нибудь взять, да еще у такого человка, я стсняться не стану! — возразила женщина хладнокровно. — Не капните масломъ на одяло.

— Разв это его одяло? — спросилъ Джо.

— А чье же еще, вы думаете? — отвтила женщина. — Небось, не простудится и безъ одяла.

— Надюсь, онъ умеръ не отъ какой-либо заразной болзни? — спросилъ старикъ Джо, оставляя работу и смотря на нее.

— Но безпокойтесь, — возразила женщина. — Не такое ужъ удовольствіе доставляло мн его общество, не стала бы я изъ-за этаго хлама долго возиться съ нимъ, если бы онъ дйствителыго умеръ отъ такой болзни. Разглядывайте сколько угодно, не найдете ни одной дыры, ни одного потертаго мста. Это — самая лучшая и самая тонкая изъ всхъ его рубашекъ. Не будь меня, она такъ бы и пропала зря!!

— Что вы этимъ хотите сказать? Почему пропала бы? — спросилъ старикъ Джо.