Рождественская песнь в прозе (пер.Врангель)

— Я не отрицаю, — сказалъ племянникъ, что есть множество вещей, изъ которыхъ я бы могъ извлечь для себя выгоду и чего я не сдлалъ. Тоже самое я могу сказать и относительно праздника Рождества. Но тмъ не мене, я всегда ждалъ этотъ день, и когда онъ приходилъ, радостно и съ благоговніемъ встрчалъ его. Съ самаго ранняго моего дтства и по сегодня онъ представлялся мн днемъ радости, всепрощенія, доброжелательности, удовольствія, — тмъ единственнымъ днемъ въ длинномъ календар цлаго года, въ который, я глубоко врю, вс люди, мужчины и женщины, какъ бы по обоюдному согласію раскрываютъ свободно самыя глубокія тайны своего сердца и видятъ въ людяхъ низшихъ слоевъ общества дйствительныхъ братьевъ, — товарищей на длинномъ трудномъ жизненномъ пути, ведущемъ всхъ къ могил, а не какую то другую расу людей, стремящихся къ иной цли. Вотъ почему, дядя, не смотря на то, что Рождество не положило мн въ карманъ ни одной золотой, ни серебряной монеты, я врю, что оно дало мн настоящую радость, и я повторяю: да будетъ благословенъ день Рождества!

Писарь, сидвшій за своей безконечной работой въ сосдней каморк, невольно выразилъ свое одобреніе, произнесеннымъ племянникомъ словамъ, горячими аплодисментами. Сейчасъ же сообразивъ, что онъ выкинулъ нчто непристойное, онъ взялся за мхи, чтобы раздуть огонь, но вмсто того погасилъ послднюю искру.

— Если я услышу еще малйшій шумъ въ вашей конур,- сказалъ Скруджъ, то вы отпразднуете Рождество потерею мста. Что-же касается васъ, сударь, — прибавилъ онъ, обернувшись къ племяннику, — то вы дйствительно блестящій ораторъ, и я пораженъ, что вы до сихъ поръ не членъ Парламента.

— Не сердитесь, дядя, а приходите-ка, лучше къ намъ завтра и пообдайте съ нами.

На это милое приглашеніе Скруджъ послалъ племянника къ… Представьте, онъ дйствительно произнесъ это пожеланіе все цликомъ, нимало не стсняясь.

— Но отчего же? — вскричалъ племянникъ, — отчего?

— Зачмъ ты женился? — перебилъ его дядя.

— Потому что я влюбился.

— Потому что влюбился! — передразнилъ его Скруджъ, съ такимъ выраженіемъ, какъ будто эта женитьба была самою большою глупостью въ мір, посл праздника Рождества. — Ну, однако, до свиданья, племянничекъ!

— Но, дядя, вдь вы и до моей женитьбы никогда не бывали у меня. Зачмъ же теперь вамъ понадобился особый предлогъ для отказа?

— До свиданія! — повторилъ Скруджъ.

— Но вдь я ничего не жду отъ васъ, ничего не прошу. Почему бы намъ не быть друзьями?

— До свиданія! — повторилъ Скруджъ.

— Я очень, очень огорченъ, дядя, видя васъ такимъ. Вдь мы же никогда не ссорились, по крайней мр, я не ссорился съ вами. Я сдлалъ эту попытку только ради Рождества и сохраню свое радостное, праздничное настроеніе. Итакъ счастливыхъ святокъ!

— До свиданья, — отвтилъ Скруджъ.

— И желаю вамъ также хорошо встртить новый годъ, дядя!

— До свиданья, — повторилъ Скруджъ.

Племянникъ спокойно вышелъ изъ комнаты, не сказавъ ни одного слова упрека.

Остановившись у выходной двери, онъ поздравилъ съ наступающимъ праздникомъ и конторщика Скруджа. Ходя писецъ совершенно окоченлъ, тмъ не мене онъ оказался тепле своего хозиіь на и съ большою искренностью отвчалъ на поздравленіе.

— Вотъ еще второй идіотъ, — прошепталъ Скруджъ, услышавъ голосъ конторщика, — который при огромной семь, получая всего пятнадцать шиллинговъ въ недлю, тоже пускается въ разсужденія о веселомъ Рождеств.

Проводивъ племянника Скруджа, писарь впустилъ въ контору двухъ постителей. Это были джентльмены, весьма представительной наружности, съ привтливыми лицами. Подойдя къ конторк Скруджа, они сняли шляпы и вжливо поклонились. Въ рукахъ они держали портфели и какія то бумаги.

— Если я не ошибаюсь, это контора г.г. Марли и Скруджа? — спросилъ одинъ изъ нихъ, пробгая глазами, бывшій у него въ рукахъ списокъ. — Имю ли я честь видть г. Марли или г. Скруджа?

— Мистеръ Марли умеръ семь лтъ тому назадъ, — отвчалъ Скруджъ. — Сегодня въ полночь будетъ ровно семь лтъ, какъ онъ скончался.

— Мы не сомнваемся, что преемникъ мистера Марли, вмст со всмъ его имуществомъ, унаслдовалъ и его щедрость, — продолжалъ незнакомецъ, передавая Скруджу свои довренности для сбора пожертвованій.

Конечно, что и говорить, Скруджъ ее унаслдовалъ отъ Марли, такъ какъ оба компаньона были похожи другъ на друга, какъ дв капли воды. При слов «щедрость» Скруджъ насупилъ брови и, покачавъ головой, возвратилъ бумагу просителю.

— Въ этотъ радостный день праздника Тождества, мистеръ Скруджъ, — сказалъ поститель, взявъ перо, — прямая обязанность людей достаточныхъ, боле чмъ когда либо, помогать нашимъ бднымъ братьямъ, терпящимъ такую сильную нужду въ это холодное, зимнее время.

— А разв у насъ не существуетъ тюремъ? — перебилъ его Скруджъ.

— О, къ сожалнію ихъ еще слишкомъ много, — отвчалъ тотъ, роняя перо.

— А пріюты, смирительные дома, исправительныя заведенія, разв перевелась у насъ? — продолжалъ Скруджъ.

— Простите, сударь, но далъ бы Богъ, чтобы ихъ дятельность прекратилась.

— Стало быть сейчасъ вс эти заведенія въ ходу? — не унимался Скруджъ.

— О, постоянно и безъ отдыха.