Рождественская песнь в прозе (пер.Врангель)

— Вы желаете завтра отпуска на цлый день? — спросилъ его Скруджъ.

— Если милости вашей будетъ угодно, — пробормоталъ конторщикъ.

— Милости моей этого не угодно, да оно бы и не было справедливо. Еслибы я вычелъ у васъ за этотъ день, то вы бы наврное считали себя обиженнымъ, неправда-ли?

Конторщикъ слегка улыбнулся.

— А между тмъ, — продолжалъ Скруджъ, вамъ и въ голову не приходитъ, что я могу считать себя обиженнымъ, платя вамъ за праздничный день.

Писарь боязливо замтилъ, что Рождество бываетъ разъ въ году.

— Пустая отговорка, ради того, чтобы запускать каждое 25 декабря руки въ карманъ хозяина, — продолжалъ Скруджъ, застегиваясь на вс пуговицы. Если вы ужъ непремнно хотите завтра прогулять цлый день, то приходите пораньше послзавтра.

Конторщикъ общалъ, и Скруджъ вышелъ ворча изъ конторы. Контора была закрыта въ одно мгновеніе, и писарь, завязавъ потуже на ше свой блый шарфъ, радостно выбжалъ на улицу, и въ сопровожденіи кучи ребятишекъ разъ двадцать прокатился по покрытому льдомъ тротуару и затмъ торопливо направился домой въ Камденъ-Тоунъ.

Скруджъ сълъ свой незатйливый обдъ, въ мрачной гостиниц, гд онъ обыкновенно лъ; прочитавъ вс имющіяся тамъ газеты и просидвъ остатокъ времени за конторскими книгами, онъ пошелъ спать. Онъ жилъ въ той же квартир, которую когда-то занималъ покойный Марли. Она представляла собою цлый рядъ мрачныхъ, пустыхъ комнатъ, занимавшихъ часть стариннаго, темнаго зданія, расположеннаго на конц глухого переулка. Этотъ огромный домъ до того не подходилъ къ этой узенькой улиц, что невольно приходило въ голову, что онъ попалъ сюда совершенно случайно въ дни своей юности, играя въ прятки съ другими домами, да такъ тутъ и остался, не найдя дороги обратно.

Въ то время домъ этотъ былъ очень старъ, да и достаточно печаленъ. Кром Скруджа, въ немъ никто другой не жилъ, и все остальное помщеніе было занято конторами и бюро. Дворъ дома былъ такой темный, что даже Скруджъ, которому былъ знакомъ въ немъ каждый камень, не иначе пробирался по нему, какъ ощупью. Туманъ и иней такъ окутали старую входную дверь, что, казалось, самъ Духъ Ненастья сидлъ на ея порог, погруженный въ свои тяжелыя думы.

Надо вамъ замтить, что въ дверномъ молотк не было ничего необыкновеннаго, кром того разв, что онъ былъ необычайно великъ. Также не было сомннія и въ томъ, что Скруджъ видлъ его каждый день, утромъ и вечеромъ, съ того самаго времени, какъ поселился здсь. Кром того, необходимо замтить, что Скруджъ мене, чмъ всякій житель Лондона, обладалъ тмъ, что принято называть воображеніемъ. Наконецъ, Скруджъ ни разу не вспомнилъ о Марли посл того, какъ Марли умеръ семь лтъ тому назадъ. Пусть же мн объяснятъ, посл всего вышесказаннаго, какимъ образомъ могло случиться, что Скруджъ, въ то время, какъ онъ вкладывалъ ключъ въ замочную скважину и лицо его приходилось какъ разъ противъ дверного молотка, увидлъ вмсто этого молотка — лицо Марли?

Да, лицо умершаго Марли! Оно не было окружено непроницаемой тьмой, какъ вс остальные предметы во двор; оно, напротивъ, распространяло вокругъ ссбя слабый свтъ, врод того, какой исходитъ отъ несвжаго омара въ темномъ погреб. Не имло оно также ни страшнаго, ни грознаго выраженія, а смотрло на Скруджа такъ, какъ обыкновенно смотрлъ Марли; очки призрака, были подняты на его лобъ. Волосы его были причудливо взвихрены, какъ бы порывомъ втра или струей пара; а широко раскрытые глаза оставались тусклыми, мертвыми, что вмст съ землянымъ цвтомъ лица длало его прямо отвратительнымъ. Но, казалось, что ужасъ внушаемый этимъ лицомъ вызывался не самымъ лицомъ и не его выраженіемъ, а чмъ-то инымъ, особеннымъ. Когда Скруджъ попробовалъ пристальне вглядться въ видніе, оно снова обратилось въ скобу.

Сказать, что Скруджъ не испугался, что кровь его не застыла отъ ужаса, котораго онъ не испытывалъ со времени своего дтства, было бы ложью. Но онъ быстро овладлъ собою, отперъ дверь и вошелъ въ домъ.

Нсколько времени онъ стоялъ въ нершимости, раньше чмъ запереть дверь Потомъ онъ началъ внимательно осматривать за дверью, будто опасаясь, что увидитъ хвостъ Марли. Но за дверью ничего не оказалось, кром гаекъ и винтовъ дверного молотка.

— Экая дичь!.. — произнесъ, успокоившись, Скруджъ и крпко захлопнулъ дверь.

Стукъ затворившейся двери раскатился какъ громъ по всему дому и каждая комната наверху и каждый боченокъ въ винномъ погреб, казалось, отозвались на него различнымъ эхо. Но Скруджъ не былъ изъ тхъ, кого бы подобные звуки могли испугать. Онъ только задвинулъ болтъ и не спша прошелъ черезъ переднюю и по лстниц въ свою комнату, но дорог снявъ со свчи.