Рождественский незнакомец

Мы попрощались. Я пошла в душ. Когда уже сушила волосы, раздался стук в дверь. Не понимаю, почему никто не пользуется звонком. Мне, конечно, все равно. Но это какая-то загадка. Я быстренько натянула джинсы и свитер и вышла в коридор, внутренне молясь: только бы не журналисты. Я повернула замок и открыла дверь.

Это был Эндрю. В кожаной куртке и твидовом шарфе, руки в карманах. На секунду мы застыли, глядя друг на друга.

– Привет! – поздоровался он, выдохнув перед собой белое облако.

– Привет! – тихо ответила я.

Он неуверенно прокашлялся.

– Читал в газете про Клайва. Просто хотел убедиться, что ты в порядке.

– В порядке, – кивнула я.

Он шмыгнул носом.

– Хорошо. Это я и хотел узнать.

– Не хочешь войти?

Эндрю с опаской посмотрел на меня.

– Уверена, что хочешь этого?

– Нет, – сказала я. – Так ты войдешь?

Он на секунду замешкался, потом вошел. Не обнял и даже не прикоснулся ко мне. Я закрыла за ним дверь. Он заметил залатанное окно.

– Читал, кто-то швырнул тебе в окно кирпич.

Я кивнула.

– Ну да. Скрасили мое вчерашнее утро.

– Ты ведь не пострадала?

– Нет. Только испугалась.

– Да уж. Люди будто с ума посходили.

– Кофе будешь?

– Нет, я ненадолго, заскочил по пути на работу.

– Я соскучилась.

Он смотрел на меня, не зная, как реагировать. Наша последняя встреча явно сбила его с толку.

– И я соскучился.

– Сделаю нам кофе.

Мы прошли на кухню. Эндрю сел за стол.

– Поймали того, кто бросил кирпич?

– Нет, сомневаюсь, что поймают.

– Вероятно, этот человек думал, Клайв все еще живет здесь.

– Видимо, так. Даже не представляю, кто бы мог бросить в меня кирпич. – Я подняла глаза на Эндрю. – Только если ты. Ты бы, наверное, запустил в меня кирпичом.

Он не улыбнулся.

– Я пошутила.

Улыбка на его лице так и не появилась. Поставила кофе на стол и тоже села.

– Полиция интересовалась, нет ли у меня обиженного бывшего мужа или бывшего бойфренда. Я сказала, что есть и тот, и другой. Но твоего имени им не выдала.

– Значит, вот кто я? Твой бывший бойфренд?

Не зная, что на это ответить, сменила тему.

– Совсем забыла про сахар, – встала, достала сахарницу, поставила на стол и снова села.

– Спасибо, – не глядя на меня, произнес Эндрю. Взял два кусочка сахара и опустил в кофе. Какое-то время он просто молча пил, но вдруг спросил:

– Что случилось, Мэгги? Я не понимаю, что происходит. То ты говорила, что любишь меня, а теперь даже разговаривать со мной не хочешь.

– Знаю, – тихо сказала я. – Все очень сложно.

– Я не боюсь сложностей. Не понимаю только, в чем провинился. От этого становится страшно.

– Ты ни в чем не виноват, – проговорила я и медленно выдохнула. – Просто я испугалась. – Я посмотрела ему в глаза. – Испугалась, что снова станет больно. В моей жизни без того слишком много боли.

Он растерянно смотрел на меня.

– Ты думаешь, я сделаю тебе больно? Почему?

– Не знаю.

Эндрю наклонился поближе.

– Скажи мне.

– Боюсь, – сглотнула я.

– Чего боишься? Потерять меня? Но ты и так уже потеряла.

– Ладно. Расскажу тебе. – На глаза у меня навернулись слезы.

Эндрю снова сел на стул.

Я глубоко вздохнула, чтобы собраться с силами.

– Все началось в последний день в Кабо, когда ты попросил принести паспорта. В том ящике лежал счет за электричество. Никак не могла понять, почему он выписан на твое имя. Потом до меня дошло: это твой кондо, ты мне лгал. – Я опустила глаза. – А значит, можешь скрывать что-то еще.

Эндрю на секунду задумался.

– Потом я забыл сказать, что лечу в Денвер. – Он отпил кофе, посмотрел на меня и добавил: – Раньше кондо действительно частично был моим. Сейчас он принадлежит брату.

– Мне надо было просто спросить.

Выражение его лица не изменилось.

– Но это ведь не все, так?

– Так.

– Ну так говори все до конца.

Казалось, он просит меня шагнуть с высоченного обрыва. Я понимала, что как только переступлю черту, обратного пути не будет.

– Пожалуйста, – сказал Эндрю. – Дай мне возможность все объяснить.

Я поднялась, сходила в комнату за газетной статьей, которую дала Карина, вернулась и положила ее перед ним.

Эндрю поднял листок, прочитал и отодвинул в сторону.

– Теперь все ясно. – Он посмотрел на меня, его глаза помрачнели. – Думаешь, это я?

– Здесь твоя фотография.

– Ты внимательно прочитала статью?

– Да.

– Читала ту часть, где говорится, что выйти по УДО он сможет только через два года? – Он пододвинул статью ко мне. – Взгляни на дату. Двух лет еще не прошло. Мужчина, который запечатлен на фотографии, все еще в тюрьме. – Эндрю вздохнул. – Это мой брат. Мы однояйцевые близнецы. Через восемь дней он будет освобожден условно-досрочно. На девятый день.

Я потеряла дар речи.

– У тебя есть близнец?

– Причем однояйцевый, – подтвердил он.

Как я могла быть такой дурочкой?

– Пять лет назад мы с братом начали совместный бизнес. «Хилл Бразерз Менеджмент». Это была венчурная компания. Мы собирали деньги для стартапов – рискованных, неосуществимых предприятий. У нас отлично получалось, но мозговым центром был Аэрон. У него был особый нюх.