Рождество с детективом

– Тебе, конечно, весело. А мы два часа там просидели. Замерзли – жуть!

– На этот раз у тебя есть я, – успокоил ее Алексей. – Быстро справимся.

– Надеюсь. – Маша положила вилку и вытерла губы батистовой салфеткой. – Ладно, побежала собираться. Десерт потом.

Она выпорхнула из столовой, и муж стал торопливо есть, думая, что взять с собой. Конечно, поездка всего на три дня и никаких званых обедов и визитов не предвидится. И все-таки не мелькать же перед Машиной теткой в домашнем костюме!

Покончив с едой, он приказал Лукерье подать пудинг немного позже и присоединился к жене.

Глава 2 Имение княгини Оболенской

Тарантас неторопливо подъехал к белому двухэтажному дому с колоннами. Тетка Александра Львовна, высокая полная дама лет шестидесяти, в собольей шубе, стояла на крыльце с важным видом. Лакей Степан прятался за ее спиной, готовый побежать куда угодно по первому требованию барыни. Маша, поддерживаемая Алексеем, вышла из тарантаса и бросилась к тетке:

– Здравствуйте, Александра Львовна!

Барыня снисходительно облобызала ее три раза и повернулась к Алексею:

– Ну здравствуй, великий сыщик. Иногда читаю в газетах о твоих подвигах. Силен ты преступников ловить… Признаюсь, когда-то была против вашего брака, а теперь одобряю.

– Вот видите, тетушка. – Бобрихин расплылся в улыбке. – Ради вашего одобрения я готов удвоить усилия по поимке бандитов.

Александра Львовна кивнула и указала на дом:

– Прошу! Степан, забери вещи.

Лакей бросился к тарантасу. Швейцар Василий, очень пожилой и очень высокий, услужливо распахнул дверь.

– К обеду приехали, – сказала Александра Львовна, помогая лакею снять с себя шубу. – Скоро стол накроют. Пойдемте, я покажу вам ваши комнаты.

Супруги переглянулись. В доме княгини Оболенской до сих пор были строгие правила. Вся территория делилась на мужскую и женскую половины. Александра Львовна не переделывала детские комнаты, хотя сын и дочь жили в таких же усадьбах и редко навещали мать.

– Как мои кузен и кузина? – поинтересовалась Маша, освободившись от теплой одежды. – Навещают вас, тетушка?

Княгиня махнула рукой:

– Ну, скажи на милость, кому старики нужны? Неушто им со мной интересно? У Бориса трое сорванцов растут, у Алины – двое. Бабку внучки не жалуют, с ней им скучно. Оно понятно, у меня они в строгости. Это родители их балуют, не знают, что в клюв сунуть. А бабка гоняет. И есть за что. Летом гнезда в саду разоряют, котов и собак моих пугают, ветки ломают. Младший, Серж, ухитрился в пруд упасть, Степан вовремя его вытащил. Шуму от них, как от барабанщиков.

Она вздохнула, но Мария видела, что княгине обидно. Она любила внуков, хотела их видеть как можно чаще, но, судя по всему, посещениями ее не радовали. Александра Львовна из гордости не жаловалась, так, немного скрипела, и племяннице было ее жаль.

– Как можно ломать ветви в вашем саду? – удивилась она.

– Да запросто. – Княгиня нахмурилась, но потом расхохоталась, да так задорно, что сразу стала простой и близкой. – Видела бы ты этих сорванцов, милочка.

Алексей наморщил лоб, вспомнив тетушкин сад. После смерти князя, который выписывал разные диковинные цветы и деревья, все заглохло. Вдова совсем не умела вести хозяйство, и Мария беспокоилась, что когда-нибудь Александра Львовна промотает все.

Вообще, характер у госпожи Оболенской был очень своеобразный. Если что-то в ее хозяйстве требовало денег и не касалось драгоценностей и нарядов, женщина становилась прижимистой и считала каждую копейку. Некогда прекрасный сад захирел, многие деревья и цветы погибли в морозную зиму, потому что барыня не позаботилась о ремонте оранжерей. Яблони – гордость имения – давно никто не подрезал, и, в конце концов, они превратились в дички, усыпавшие мелочью землю каждое лето. В пруд, густо поросший осокой, уже никто не запускал карпов. Деревянные ступеньки, на которых любил сидеть барин, наполовину сгнили и жалобно скрипели, предупреждая об опасности всех, кто хотел на них взойти. Да и сам дом, двухэтажный, с колоннами и мезонином, после смерти хозяина будто ослеп и оглох.

Оболенская давно хотела окружить себя новомодным интерьером и даже прикупила несколько вещей, но у нее не хватало духу выбросить то, что досталось ей от мужа, – и мебель была разномастной до неприличия. Старинные сундуки соседствовали с новым английским диваном, лавки – со стульями в классическом стиле, с прямыми ножками, сделанными по заказу.

Маша знала, что в кабинете хозяина все осталось, как при дяде, и Александра Львовна использовала эту комнату для чтения, как и ее покойный муж. На женской половине она принимала соседок – помещиц, на мужской – лиц мужского пола, гораздо менее охотно, чем женщин.