Руанда: принять примирение. Жить в мире и умереть счастливым

Такой же цензуре, какой подверглась моя песня «Igisobanuro cy’Urupfu», подверглось Радио BBC несколькими месяцами позже, после того, как показало на телевизионном канале BBC документальный фильм «Руанда – Нерассказанная история». Фильм, сделанный британкой Джейн Корбан, представляет новую версию истории геноцида в Руанде и разоблачает военные преступления и преступления против человечности, совершенные РПА (Руандийской патриотической армией) в эпоху правления Поля Кагаме. Когда документальный фильм был показан по телевидению BBC-2-, руандийское правительство отреагировало очень раздраженно и запретило программы на киньяруанда радио BBC. Многие люди не поняли такой реакции, но поскольку это произошло после цензуры моей песни, я точно понял, что фильм говорил о таких же истинах, а, значит, фильм запрещен так же, как и моя песня.

Я считаю, что когда-нибудь каждый руандиец, кто верит в Примирение и искренне хочет Мира в нашей стране, перестанет разделять пострадавших, поскольку если разделять умерших, то никогда не примиришься с живыми. Молодые руандийцы должны посвятить себя благородному делу Примирения и беспристрастной молитвы за жертв любого руандийского насилия. Этот ясный урок нашей истории и памяти нашей страны должен быть выполнен без эгоизма и лицемерия, также должны проводиться открытые дебаты на любую животрепещущую историческую тему, это и будут корни настоящего Примирения, которое придет.

Всем молодым руандийцам, которые родились и выросли после 1994 года (года геноцида), тем, кто стал жертвой искажения руандийской истории, которую совершил РПФ, я посвящаю эти слова знаменитого римского оратора Цицерона:

«Не знать, что случилось до твоего рождения, – значит всегда оставаться ребенком. В самом деле, что такое жизнь человека, если память о древних событиях не связывает ее с жизнью наших предков?» (Цицерон, к Марку Бруту, глава 34, абзац 120).

18. Мое похищение и мое секретное задержание

Утром 6 апреля накануне поминовения я позвонил Оливеру, моему аудио-видео технику, и он сказал мне, что клип новой песни уничтожен. Я вышел из своего дома с моим шофером около 11 часов, чтобы отсмотреть и восстановить клип. Было воскресенье, шел дождь, и движение было небольшим. Когда мы остановились на красный свет около парламента Руанды, кто-то сильно ударил по двери позади того места, где я сидел. Дверь не была заперта. Тогда кто-то, не знаю кто, одетый в штатское, открыл дверь, вошел в машину и сел рядом со мной. А, я узнал его! Это был известный мне офицер полиции, шеф-инспектор Атанас Руганинтвари.

– Кизито, ты видел, что дождь усиливается?

– Да, но… Вы хотите, чтобы мы Вас подбросили куда-то, месье?

– Нет, Кизито, нужно поехать повидать комиссара.

– Какого комиссара? Гасана?

– Да.

Эммануэль Гасана был Генеральным комиссаром Национальной полиции Руанды.

Я сказал моему шоферу заехать в отделение полиции в Качьиру, прежде чем мы поедем к нашему технику. Мы пересекли перекресток, и полицейский в штатском попросил нас остановиться на минутку, что шофер и сделал. Тогда он сказал мне:

– Ты знаешь, Кизито, я думаю, что лучше будет поехать на моей машине. Мы позвоним твоему шоферу, он приедет забрать тебя, когда встреча закончится.

– Хорошо.

Когда я выходил из машины, мой шофер заволновался. Он хотел, чтобы я не подчинялся полицейскому, но я попросил его успокоиться, отъехать и ждать, когда я ему позвоню. На самом деле я чувствовал, что это ненормально, но я не хотел выказывать ни малейшего неповиновения или сопротивления полицейскому, который прибыл, чтобы разыскать меня по приказу кого-то вышестоящего.

Я вышел вместе с Атанасом, и мы пересели в его черный пикап «Тойота Хилукс» с двойной кабиной и затемненными окнами. За рулем был другой офицер полиции, которого я тоже знал – «Инспектор Афродис». Я сел в машину, и меня усадили в кабину сзади. Атанас уселся напротив меня и сказал мне: «Дай мне свой мобильный телефон, Кизито. Не нужно никому звонить». Тут я понял, что это не будет простой беседой с комиссаром, на которую я рассчитывал. И я решил, что они проигнорировали встречу, которая у меня была с директором Президентской администрации и Вице-президентом Сената. Ведь после той встречи мне было сказано, что нет серьезных проблем, разве не так?