Рубен – Ольга – Анна – Русудана

Умирала она мучительно, от рака, о котором ей сообщили в больнице Эрисмана, и тогда её дочь Русудана обратилась к известному онкологу Семёну Абрамовичу Холдину (1896–1975), который диагноз подтвердил, но, недовольный поступком больничных врачей, сказал Ольге Владимировне, что она страдает печёночными камнями. В сентябре 1953 года ей стало хуже, её вновь положили в больницу, откуда выписали в октябре, облегчая боли пантопоном, но страдания были настолько сильны, что, судя по рассказу Ларисы Георгиевны Кондратьевой, семья нашла врача, который за щедрое вознаграждение, несмотря на опасность уголовного наказания, осуществил эвтаназию.

Семья у постели О. В. Никольской

Ольги Владимировны не стало в ночь с 15 на 16 декабря. Отпевали её дома и хоронили на Богословском кладбище по православному обряду.

Анна

Как было отмечено выше, брат Ольги Владимировны, Борис, стал юристом, специалистом в области права, так же, как и отец, много преподавал, писал стихи и пьесы и, между прочим, открыл для широкой публики такого поэта как Александр Блок, опубликовав три его стихотворения в сборнике, вышедшем в 1903 году. Благодаря его усилиям библиотека Никольских превысила шестьдесят тысяч единиц.

Он находился в дружеских отношениях со многими талантливыми современниками, в том числе с Зинаидой Гиппиус (1869–1945) и будущим наркомом иностранных дел Георгием Чичериным (1872–1936), ставшим крёстным его дочери Анны.

Будучи ярым славянофилом и монархистом, Никольский принял сторону черносотенного движения. Революция и смена государственного строя не заставили его эмигрировать или хотя бы частично подстроиться под требования новой власти, для которой политические разногласия с оппонентами решались не в процессе дискуссии, а попросту – пулей.

Зимой 1918 года Борис Никольский написал такое стихотворение:

Когда на стогнах Петрограда
Мороз и голод в грозный год
Людского гибнущего стада
Застигли трепетный разброд,
Когда в безбрежном море стонов,
Безумств, насильства и вражды,
Без власти, права и законов,
Без очагов и без еды,
Во мраке ночи беспросветной,
Нещадной казни предана,
Терзалась мукой беззаветной
Моя несчастная страна,
Когда былые злодеянья
Гордыней блещущих веков
В немую бездну воздаянья
Россию свергли с облаков,
Когда ужасный жребий вышел,
И я слова его читал —
О, что я видел, что я слышал,
Что пережил, перестрадал.
Игра, балы, театры, встречи,
В казармах рынки, в школе мгла,
Холопством дышащие речи,
Растленно-рабские дела,
Измена, ставшая гражданством,
Изменой верность, долгом ложь,
И ложью долг, и мудрость пьянством,
И подлость подвигом… И все ж
Тоска сознанья не затмила,
Что есть над нами небосвод
И незакатные светила —
Бог, Царь, Отчизна и Народ![1]

В деле № 4 фонда 1006 РГИА содержится духовное завещание Бориса Владимировича Никольского, говорящее о личности этого человека больше и ярче, нежели многочисленные интерпретации: