Рубикон Теодора Рузвельта

Теодор Рузвельт пригрозил владельцам копей, что правительство введет войска на шахты и национализирует их. Для подкрепления своих слов он отправил в угольные районы десять тысяч солдат. В прошлом президенты США задействовали армейские части и национальную гвардию для усмирения бунтующих рабочих. Новый же президент угрожал отобрать имущество у олигархов. «У вас для этого нет конституционных прав», — сказал один из конгрессменов, обслуживавших интересы большого бизнеса. «Конституция создана для людей и для охраны национальных интересов, — ответил Рузвельт и добавил: — Я введу на шахты войска для защиты тех, кто работает на благо страны».

В итоге впервые в американской истории была создана согласительная комиссия из представителей администрации шахт и рабочих. Однако «угольные короли» наотрез отказались говорить с представителями союза горняков. Тогда Рузвельт назначил для переговоров главу профсоюза железнодорожных кондукторов. Глядя на вытянувшиеся лица хозяев шахт, сидящий в инвалидном кресле президент невозмутимо пояснил, что он назначил рабочего не как профсоюзного активиста, но как «видного социолога».

Арбитражная комиссия Рузвельта достигла благополучного разрешения кризиса национального масштаба. Заработная плата шахтерам была повышена на десять процентов, а рабочий день сократился с двенадцати до девяти часов. Признание за государством права вмешиваться в трудовые конфликты президент оценил как одно из своих крупнейших внутриполитических достижений.

«Этот парень на другом конце Пенсильвания-авеню, — говорил в раздражении спикер Конгресса Дж. Кеннон, — хочет быть участником всех дел, от Рождества Христова до конца света». У Рузвельта действительно доходили руки до самых разнообразных материй. Однажды он созвал в Белом доме конференцию ведущих тренеров американского футбола. По мнению президента, нужно было вводить новые правила игры: каждый год десятки молодых людей по всей стране гибли от травм головы и шеи в жестком противоборстве. Конференция послужила началом постепенного введения новых правил силовой борьбы в американском футболе.

Другое амбициозное начинание Рузвельта, реформа письменности, не состоялось. Летом 1906 года он предложил создать комиссию по упрощению орфографии английского языка. Президент хотел приблизить громоздкое «старобританское» правописание к реальной фонологической системе современной североамериканской речи. Президент пояснял: язык развивается по своим законам и сегодня никто не напишет «рыба» как «fysshe», что было нормой во времена Шекспира, или «общественный» как «publick», что встречается в трудах американских «отцов-основателей». Дабы прибавить веса своему предложению, Рузвельт распорядился отпечатать очередное президентское послание Конгрессу в соответствии с «упрощенной» орфографией.

Некоторые авторитетные американские лингвисты встретили предложение с пониманием, ибо многие страны в разное время уже провели собственную реформу национального письма. В истории российской письменности произошли даже две радикальных реформы: петровская 1708–1710 гг. и советская 1918 года.

Между тем Конгресс, уставший от нововведений Рузвельта, решил дать бой. Один за другим поднимавшиеся на трибуну законодатели яростно отстаивали английский язык как «национальную святыню». Газета «Нью-Йорк Таймс» заявила, что напечатает президентское послание только в соответствии с традиционной орфографией. Другие газеты утверждали, что президент сам пишет с ошибками, и предлагали «упростить» написание фамилии Roosevelt в разных забавных формах. В конце концов, «неистовый Теодор» решил оставить эту затею. Впрочем, дискуссии о реформе орфографии продолжаются и в компьютерный век, а многие поколения американцев называли Spelling (Правописание) самым трудным для них предметом в школе.

Рузвельт не чуждался театральных эффектов. Подписывая в Голубом салоне Белого дома государственные документы, он окунал перо в чернильницу, принадлежавшую президенту Аврааму Линкольну — так лишний раз подчеркивалась преемственность курса великого реформатора. Самого Рузвельта газетчики прозвали «сгустком энергии», «вулканом», «паровым катком». Его предшественник Мак-Кинли принимал одного просителя «из народа» в месяц. Только за первый год президентства Теодор принял полторы тысячи посетителей. Когда на приеме в Белом доме выстраивалась длинная очередь гостей, желавших лично поздороваться с Рузвельтом, оркестр морской пехоты США, игравший на подобных торжествах, ускорял темп, чтобы помочь президенту быстрее справляться с пожатием рук.

Художник Василий Верещагин вспоминал: «Можно только дивиться умению Рузвельта всякому сказать какую-нибудь шутку, со всеми и посмеяться, и поговорить о деле, в противоположность покойному президенту Мак-Кинлею, всегда торжественному, медлительному в речах и поступках, почти никогда не позволявшему себе снисходить до шутки и панибратства с кем бы то ни было».